"Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое", — гласит классическая цитата британского провидца Джорджа Оруэлла. В очередной раз мне о ней напомнила календарная веха: 45 лет назад, 19 июля 1980 года, в Москве открылись Игры XXII летней Олимпиады.
Как управлять будущим
Приведенные фразы из романа Оруэлла "1984", изданном в 1949 году, — это "партийный лозунг", то есть скорее желаемое, чем действительное. Но суть ухвачена точно: стремление управлять будущим через прошлое и настоящее ("контролировать" или "управлять" — вопрос перевода; в оригинале было who controls the past).
Отсюда и "войны памяти" как составная часть гибридных конфликтов, которые земляки писателя вместе со своим заокеанским "старшим братом" (Big Brother — термин из того же романа) непрестанно ведут для сохранения глобального доминирования.
Современные попытки контролировать прошлое — на слуху. Так, действующий президент США Дональд Трамп регулярно повторяет, что именно его страна "выиграла" Вторую мировую войну, пусть и не без помощи союзников. В Москве его столь же регулярно одергивают, в Лондоне власти предпочитают помалкивать
Что касается московской Олимпиады, одна из моих настольных книг — "История мира в фотографиях". Увесистый том с подробнейшей, буквально помесячной хронологией событий "фотоэпохи" — с 1850 по 2008 год. Издание энциклопедии "Британника", которая, несмотря на свое название, с 1901 года принадлежит американцам и издается в США, американской компанией Getty Images. На обложках среди прочих — Барак Обама с Хиллари Клинтон. Так вот в этом претендующем на исчерпывающую академичность труде тем Играм посвящена буквально одна фраза (сохраняю орфографию оригинала): "1980. США и еще около 60 стран бойкотируют летние Олимпийские игры в Москве в знак протеста против советского вторжения в Афганистан".
Никаких снимков нет вообще, зато рядом на странице помещены фотографии американских спортсменов — конькобежца и хоккеистов, — праздновавших в феврале того же года победы на зимней Олимпиаде в Лейк-Плэсиде (штат Нью-Йорк).
Вот вам и наглядная фактологическая иллюстрация того, как сбываются пророчества Оруэлла.
"Что такое "Пектопах"?"
Впрочем, не станем забывать и о том, что в Москве в те годы — как раз моей студенческой юности — Оруэлл считался антисоветчиком и не издавался. Хотя книги его мы, конечно, знали и при малейшей возможности читали в оригинале, невольно задумываясь при этом о приближении обозначенного им исторического рубежа.
Но летом 1980 года у меня и моих однокашников по московскому инязу имелись и более насущные заботы: нас, старшекурсников, готовили к участию в приеме гостей Олимпиады. Многих, включая и меня, направили в распоряжение "Интуриста", обучили базовым навыкам работы гида-переводчика и даже снабдили "спецодеждой". Мужской комплект униформы, помнится, включал летний коричневый пиджак с бежевыми брюками и красной рубашкой. Выдавали нам всю эту красоту то ли вообще бесплатно, то ли за какую-то номинальную цену.
Сам я рос в военном городке в Подмосковье, в столице до поступления в институт бывал нечасто, так что гид из меня получился, конечно, аховый. Хотя групповые автобусные экскурсии по городу удалось освоить без особого труда, и со временем я даже стал устраивать для зарубежных гостей по ходу движения викторины на знание и понимание местных реалий. Например, "что такое "Пектопах"?" — вопрос англоязычного туриста при виде вывески "Ресторан". Лучшей наградой победителю служил — с подсказки одной из тургрупп — советский солдатский ремень со звездой на латунной бляхе. Такие ремни имелись в продаже в военторге, но считались частью воинского обмундирования — гражданским лицам их не продавали. Приходилось просить о покупке первого встречного солдатика в форме.
В одном из туристических автобусов меня тогда впервые в жизни угостили кока-колой, которая меня неожиданно разочаровала. А со своей стороны, я советовал гостям попробовать наше мороженое: оно всегда и всем нравилось.
Тогда, кстати, я впервые на практике убедился, что нормальные люди, с уважением относящиеся друг к другу, практически в любой ситуации способны найти общий язык. И много позже, уже работая от ТАСС в Вашингтоне, почти не удивлялся, наблюдая за тем, как моя мама, когда приезжала меня навестить, без труда объяснялась в магазине или парикмахерской и даже общалась со сверстниками на темы здоровья, внуков, пенсий и так далее — что называется, на пальцах — совершенно не зная английского.
Лубянка — "Коломенское"
В "Интуристе" в силу неопытности возникали и курьезные ситуации. Помню, однажды в офис при отеле "Метрополь", к которому я был прикреплен, поступил заказ от туристов-американцев на индивидуальную экскурсию в "Коломенское". Мне там бывать не доводилось, но начальница сказала: "Ничего, разберешься. Там церковь — чудо русской архитектуры, ее ни с чем не спутаешь". И вручила методичку с рассказом про храм Вознесения Господня.
Фотографий в методичке, к сожалению, не было. В итоге свой поток восторженных эпитетов я излил на скромную надвратную часовню при въезде в усадьбу, а про храм вынужден был позже сказать, что это, конечно, тоже шедевр, но не столь замечательный. Впрочем, мои клиенты — двое респектабельных джентльменов — если и заметили мой конфуз, то не подали виду. На обратном пути один из них несмело признался, что куда больше, чем чудо русской архитектуры, им хотелось увидеть своими глазами… штаб-квартиру КГБ СССР. Я им на нее и указал из окна автомашины — благо возвращались мы к "Метрополю" как раз через Лубянку, именовавшуюся тогда площадью Дзержинского.
В эпоху еще без развитого интернета и без подсказки туристическая американская мечта могла и не сбыться.
Чья бы корова мычала
Кстати, чтобы друг друга понять и поладить, нужно все-таки этого хотеть. А если установка изначально другая, то и результат может быть противоположный.
В феврале 2014 года, перед открытием Олимпиады в Сочи, меня пригласили на шоу Дианы Рим на Общественном радио США (NPR) в Вашингтоне для разговора о предстоявших Играх. А к Рим имело смысл ходить: она считалась гранд-дамой столичного бомонда и на ее программу DR-Show (произносилось как dear, то есть "дорогая") хаживали и сенаторы, и министры. Я и отправился, хотя понимал, что зовут, как обычно, на роль мальчика для битья…
Так и вышло. Уже в предбаннике, который во всех студиях и вообще во всем шоу-бизнесе за океаном одинаково зовется Green Room, выяснилось, что тема дискуссии — не сами Игры, как мне сказали по телефону, а "коррупция" при их организации. Как говорится, почувствуйте разницу. Об этом сразу и заговорили, причем быстро стало понятно, что мои оппоненты — пара американских журналистов, работавших ранее в Москве, — черпали свои доводы из одного-единственного источника: российской оппозиционной брошюры, которую принесли с собой.
Когда до меня дошла очередь выступать, я сказал, что даже если бы все рассуждения о разбазаривании "миллиардных сумм" опирались на доказанные факты, а не на домыслы из этой самой брошюры, то и тогда, на мой взгляд, лучше даже такой ценой строить спорткомплексы, дороги, отели и вообще развивать инфраструктуру целого региона, чем сжигать несравненно бóльшие средства в войнах. Как это и делали тогда США в Афганистане, а чуть раньше — в Ираке. Во время ближайшей рекламной паузы хозяйка шоу укоризненно покачала пальцем: "Андрей, не надо так говорить! У нас другая тема!" А ее гостья Сюзан Глассер, тоже начальствующая пресс-дама из престижных "прогрессивных" СМИ (от The Washington Post и Politico до Foreign Policy и The New York Magazine), уже в эфире заявила, что я, уклоняясь от темы, использовал "типичный прием советской пропаганды".
Поначалу я, конечно, внутренне вскипел. И на обратном пути в офис додумывал, как надо было их срезать: мол, чья бы корова мычала. Это же они сначала подменили тему, а потом пытались заткнуть мне рот, навешивали ярлыки.
Но тут же понял, что на самом деле обеим дамам надо было сказать большое спасибо. Они же подарили мне конкретный и наглядный пример того, как работает не советская, а американская пропаганда. И этим примером я, как видите, до сих пор пользуюсь.
Вот основные уроки, которые я задним числом извлек для себя из этого эпизода. У пресловутой "свободы слова" за океаном есть четкие границы. Предлог для нападок не важен, прицепиться можно и к празднику спорта. Откровенный двойной стандарт (наших войн не касайтесь, хотя сами мы лезем, куда хотим) никого не смущает, как и "сплетни в виде версий" (фраза Владимира Высоцкого) со стороны внешне респектабельных леди и джентльменов. Но при этом смысл участвовать в подобных публичных спорах все же есть: вода камень точит, и аудитория почти всегда за критику. Во всяком случае, те, кто за власть, в студию, как правило, не звонят…
Напомню, что это было начало 2014 года. Сегодняшняя же вакханалия в информационном пространстве англосаксов подтверждает и многократно усиливает эти тезисы. И я даже не только об оголтелой русофобии: взгляните хотя бы на непрерывные домашние разборки между администрацией Трампа, начиная с него самого, и, по его определению, "врагами народа" из "лженовостных" либеральных СМИ.
О спорт, ты — мир?
Так как сам я в спорте не специалист и на всех памятных по бесчисленным телетрансляциям церемониях открытия и закрытия не был (хотя видел, как у того же "Метрополя" фарцовщики предлагали билеты "со скидкой" — из-за бойкота многие иностранцы до Москвы тогда не добрались), то обратился за комментариями к старшему тассовскому коллеге и товарищу. Легендарный спортивный журналист Всеволод Кукушкин освещал более десятка Олимпиад, а за московскую получил орден — "Знак почета". Он назвал нынешнюю ситуацию в большом спорте "издевательством" над его идеалами и сказал, что известную фразу основателя современного олимпийского движения Пьера де Кубертена "О спорт, ты — мир!" приходится теперь говорить и писать со знаком вопроса. А по поводу Игр 1980 года, в частности, напомнил, что в них, несмотря на устроенный американцами беспрецедентный по размаху бойкот, в нейтральном статусе участвовала, например, британская делегация в составе почти 250 человек — одна из самых больших среди иностранных. И у нас — в отличие от США — это никого не удивляло и не возмущало, гостей принимали радушно.
Поделился Сева, как его всю жизнь величали даже младшие коллеги (хотя он лично дружен с величайшими спортсменами, включая Александра Овечкина), и забавным личным воспоминанием. В день начала Игр, отчитавшись о первом золоте в копилке советской сборной (Александр Мелентьев, стрельба из пистолета), тассовская бригада спешно возвращалась с пригородного стрельбища в редакцию, но притормозила на бензоколонке. Та, однако, временно не работала: шел слив топлива. Уговоры и ссылки на профессиональную спешку не помогали.
Тогда старший группы пустился на хитрость: указав начальнице АЗС на стоявшего за окном Кукушкина, сказал, что это, мол, заокеанская акула пера. Дескать, США устроили бойкот, но он специально приехал чернить нашу Олимпиаду, а мы вот у вас заправиться не можем. "Ах так?! — воскликнула в ответ женщина. — Ну мы ему сейчас покажем!" И велела подчиненным немедленно включить подачу бензина. Позже бригада под общий хохот в машине решила, что с таким настроем у людей мы непобедимы.
Перекличка траурных дат
И все же Олимпиада, на мой взгляд, осталась в памяти как еще один наш праздник со слезами на глазах. 25 июля 1980 года в Москве безвременно скончался на 43-м году жизни Владимир Высоцкий — всенародный кумир, совесть и голос нации. И эту новость, потрясшую всю страну, на мой взгляд, постарались тогда приглушить — чтобы не умалять радость спортивных и идеологических побед.
В американо-британском энциклопедическом фотоальманахе Высоцкого, конечно, нет и в помине. Но в нем отражена другая невосполнимая утрата того же года. 8 декабря 1980-го под аркой своего дома на Манхэттене был убит 40-летний Джон Леннон. Восемь лет спустя я ходил в тот дом на интервью к его вдове Йоко Оно и сыну Шону. Тому было 12 лет, но он спрашивал, как нашим народам поладить и прийти к миру без ядерных угроз — хотя бы для его поколения.
Какие бывают Мишки
И напоследок. Президент Олимпийского комитета России, министр спорта Михаил Дегтярев приходил 16 июля в ТАСС для подписания соглашения о сотрудничестве ОКР с медиахолдингом МАЕР. Пользуясь случаем, я его спросил, чем для него памятна Олимпиада-80 и в чем ее главный урок.
Он ответил, что для него те Игры "ассоциируются только с Мишкой", то есть олимпийским талисманом, который на церемонии закрытия взмыл в небо на воздушных шарах. "Этот Мишка преследует меня с детства, — с улыбкой сказал министр. — Я родился через год после Олимпиады, назвали Мишей, с этими сравнениями и рос". А насчет политических уроков для нас сегодняшних сказал с ходу, твердо и ясно: "Никаких бойкотов!"
Между прочим, медвежонок в виде вязаной игрушки — еще и талисман СВО. Я об этом не знал, обнаружил случайно, перепроверяя текст перед выпуском. Что ж, логично.
Комментарии