Академик Чубарьян: традиционные ценности — геология российского цивилизационного материка

Гражданина творит учитель. И в первую очередь — учитель истории. Вот только очень долго этот учитель в России не имел по своему предмету единого, комплексного, научно обоснованного и, главное, нацеленного на воспитание настоящего гражданина своей страны учебника. Вместо него в школах использовались десятки учебников, в которых исторические факты излагались как угодно произвольно и оценки процессам и явлениям давались прямо противоположные. Восстановить утраченную взаимосвязь, единую логику исторического процесса и учебных программ — такая задача была поставлена перед разработчиками концепции единой линейки школьных учебников по истории с 5-го до 10–11-х классов.

— В чем коренное отличие новых учебников истории от предыдущих?

— Между прежним изучением истории в школе и нынешним курсом сохраняется определенная преемственность. В целом система, структура, организация материала остались, как и было. Просто теперь на месте прежних то ли 50, то ли 60 разных учебников в программу вводится учебник единый

Одно из новшеств состоит в том, что достигнута и уточнена синхронизация между изучаемыми периодами, которая раньше в ряде случаев отсутствовала. То есть если изучается история России в XV веке, то, соответственно, в курсе всеобщей истории тоже идет XV век. И так все периоды увязаны ролью России в мировой истории. Это, как мне кажется, очень важная вещь, потому что такой подход вносит для учеников определенный порядок понимания многих исторических явлений.

Затем, что касается новшеств, надо сказать, по содержанию учебники и по российской, и по всеобщей истории учитывают современные научные тенденции, современный взгляд на те или иные исторические процессы. Скажем, в отношении российской истории, особенно XVIII–XIX веков, полностью преодолен тот недостаток старых учебников, о котором напомнил на нашей встрече президент, — что они очень отрицательно относились ко всей истории России до советского периода, до 1917 года.

То есть у нас раньше, еще когда я сам в школе учился, рабочие и крестьяне были носителями прогресса, а все, что относилось к власти, то все от лукавого, все приносило только вред для страны. Помню, если кто-то что-то осмеливался сказать положительное о Николае I, то это была крамола. Или, к примеру, Павел I изображался как сумасшедший. Сейчас этого ничего нет.

Вообще, по российской истории очень крупные изменения. Это касается трактовки советского периода, начиная с оценки революции, которая теперь не разбивается на несколько разных, а дается как революция протяженная, датируемая 1917–1922 годами, включающая и Гражданскую войну. Новые подходы используются в освещении самой Гражданской войны. Не навязывается оценка, кто был более прав, белые или красные, это все ушло в сторону. А показывается, что есть своя правда и у тех, и у других.

Сбалансирована оценка советского периода. Как и целый ряд оценок других, по сравнению с теми, которые были раньше. Это не значит, что достигнут полный консенсус, это все-таки точка зрения конкретных авторов учебников. Но все же поставлены какие-то важные точки отсчета.

Что касается всеобщей истории, то здесь главное принципиальное новшество — преодолен определенный европоцентризм, который присутствовал раньше в учебниках. Нет, история Европы как была, так и осталась: содержание учебника изменилось не за счет Европы. Но сильно расширены и добавлены разделы по другим континентам. То есть история Азии, Африки, Латинской Америки, которая раньше давалась минимально, теперь стала довольно объемной. Теперь в учебнике присутствует по-настоящему мировая история.

Следующий важный момент. Как я уже сказал, всеобщая история начинает изучаться с 5-го класса. Но если прежде материал касался прежде всего истории античности, то сейчас сюда добавлены материалы по древней истории, по археологическим раскопкам на территории нашей страны — в Сибири, в Причерноморье и так далее. Поэтому можно сказать, что и российская история теперь присутствует в учебнике и начинается с 5-го класса. Расширено освещение Второй мировой войны, причем довольно серьезно. Вот, думаю, в этом основные отличия.

 — Вы затронули тему революции, в частности, той самой своей правоты у красных и у белых. Вы, наверное, в курсе, что и сейчас постоянно провоцируются споры между нынешними "красными" и "белыми", причем подчас весьма ожесточенные. Можно ли сегодня, не дожидаясь следующих 100 лет, выработать консенсусное мнение о событиях XX века? Такое, что примирило бы стороны и прекратило эти спекуляции? 

— У нас общество все-таки многополярно в своих мнениях, имеет разные подходы к различным вещам. У нас и политические партии имеют разные оценки, и это нормально. Существует определенный плюрализм в общественном мнении, и он абсолютно неизбежен для всякой демократической страны. Да, иногда это принимает обостренные формы. Хотя, должен сказать, я вижу, что власть спокойно реагирует на это, но, в общем, крайностей не допускает.

Совершенно очевидно, что эта многополярность затрагивает и оценки истории. Соответственно, это сказывается и на среде образования, и на науке. Особенно на науке, конечно. Это сохраняется и существует, и это нельзя ликвидировать приказом сверху. Один раз, извините, советская власть это сделала, но теперь совершенно очевидно, что это ничего хорошего не принесло. Но достоинство учебников, о которых мы сейчас говорим, и состоит в том, что в них этих перекосов нет.

— То есть какое-то приближение к консенсусному мнению о событиях XX века в них существует?

— Ну, пока существуют разные политические направления и разные партии, единого консенсуса особо ждать не стоит. Но когда мы делали ядро концепции по истории, которое послужило основанием для новых учебников, то для меня было очень важно, что я получил одобрение в этих оценках, как я тогда говорил, и от [лидера КПРФ Геннадия] Зюганова, и от [российского тележурналиста Николая] Сванидзе. Поэтому учебник в нынешнем виде в известной мере отражает взаимоприемлемый в нашем обществе взгляд на прошлое. В будущем, я думаю, надо вести дело к тому, чтобы усиливать это согласие.

Но обратите внимание, что школьный учебник сегодня не единственное средство исторического знания. Наши дети еще нажимают кнопки на телефоне или клавиатуре и получают информацию из интернета. А интернет дает иногда абсолютно альтернативные, совершенно иные оценки событий. В этой ситуации очень многое зависит сегодня от учителя.

Мне кажется, это и есть задача и функция учителя — показать, что существуют разные оценки того или иного явления. Вот, мне кажется, яркий пример — существование разных оценок восстания декабристов 1825 года. В советское время было указано, что они кого-то разбудили, чуть ли не в будущее путь указали. Потом, в 1990-х годах, их стали называть первыми террористами. Ну а сейчас выработан определенный консенсусный подход к тем событиям.

— Сам собою напрашивается вопрос: а что было бы с Россией без революции 1917–1922 годов? Как вы полагаете?

— Не знаю. Россия в начале XX века развивалась, по-моему, нормально. Поэтому я бы сказал, что революция в большой мере была подготовлена Первой мировой войной, а не только внутренними нашими проблемами. Хотя мы не потерпели поражения в этой войне, но все равно это сказалось и экономически, и политически на судьбе нашей страны. Еще до всех революций у нас вся армия была абсолютно разложена во время войны.

Кроме того, сыграл свою роль тот самый пресловутый фактор личности в истории. Что такое был Ленин? Ленин выражал крайнее бланкистское крыло социал-демократии. То, которое стояло за крайне насильственные методы достижения революционных целей. У нас в социал-демократии было и другое направление — Плеханов, Мартов и другие, которые стояли за переустройство России путем реформ.

Отсюда следует главный вывод, особенно для молодого поколения. Что своя правда неизбежно была и у левых, и у правых, у белых и у красных. Но противостояние различных групп и партий внутри страны не должно приводить к физическому уничтожению другой стороны. В этом урок нашей Гражданской войны и революции.

— На встрече с президентом вы говорили о Всемирном конгрессе учителей истории и о его институциональном центре. Как конкретно это должно выглядеть?

— Четыре года назад в Москве прошел первый Всемирный конгресс учителей истории, который вызвал большой интерес. Приехало очень много людей из разных стран мира. Тогда в этом активно участвовали европейские страны. Сейчас я внес предложение, и президент поддержал его, чтобы в следующем году созвать второй конгресс учителей истории. Следует обеспечить в нем большое участие наших коллег из стран Евразии. И естественно, из СНГ и БРИКС.

Хорошо бы в результате нашего конгресса учителей выделить институционально постоянную структуру — как международный рабочий орган, ну, или группу, которая, находясь, положим, в Москве, периодически проводила бы не только большой конгресс, но и какие-то локальные встречи по проблематике усовершенствования преподавания истории. И эта идея сегодня встречает поддержку. И предварительные мои контакты с китайцами, с Южной Африкой свидетельствуют о том, что они это поддерживают. Хорошие рабочие контакты есть и с историками Венгрии, Словакии, в странах Запада.

— А вот, кстати, затрагивая тему БРИКС. Есть ли взаимодействие с коллегами в странах БРИКС по вопросам истории вообще и по учебнику в частности? И в развитие взаимодействия с ними, быть может, взяться за создание совместной исторической монографии? Типа "Страны БРИКС и современный мир" или "Страны БРИКС в постглобалистскую эпоху" — с общей единой концепцией роли и места БРИКС на планете?

— С историками стран БРИКС у нас хорошие связи. Вот на этой площадке в Москве, которая у нас есть, идет активное сотрудничество с Китаем, Индией, есть Южная Африка, Бразилия, сейчас Индонезия активно подключается. Я не сомневаюсь, что они примут участие в Конгрессе, контакты у нас есть.

Что же до учебника, то у них есть свои учебники истории, и здесь не так просто найти консенсус. Мы не можем сделать общий учебник, скажем, даже с Китаем. Поэтому в рамках БРИКС такой проект не так просто сделать. Но сотрудничать с ними — очень важно. У нас и на постсоветском пространстве идут большие дискуссии по поводу их учебников. Главный принцип сейчас — это уважение собственной истории, собственной национальной идентичности всех этих стран.

Вот, например, мы вручили президенту Владимиру Путину книгу "Народы Советского Союза и Великая Победа. 1941–1945". Это первый раз в истории, когда историки СНГ написали главы про свои страны. Каждая страна написала. Плюс еще Молдавия, плюс Туркмения, которые мало участвуют в делах СНГ. И плюс Грузия.

Но это — история войны, общей для нас всех, где мы стояли на одной стороне, потому что жили в одной стране. И даже по этой теме у нас были непростые, а порой и очень сложные дискуссии с некоторыми странами. У них часто другие концептуальные подходы к событиям. А как мы с ними сделаем общий учебник по оценке советского периода XX века?

Следует сказать, что большинство стран, которые были на первом конгрессе и с которыми мы сейчас в контакте, больше заинтересованы не в содержательной стороне дела, а в дидактическом консенсусе. Как лучше строить образовательный процесс? Например, в преподавании истории в школе всех интересует соотношение национального компонента и мирового. Та же Африка очень заинтересована. Им очень нравится наша система, когда в равной мере изучается и российская история, и всеобщая.

Но это не означает, что мы не можем достигать общего понимания в важных, краеугольных вопросах. Например, роль революции в истории, роль модернизации в истории, войны и конфликты в истории, колониализм и борьба с ним в истории. По этим вопросам мы можем достигнуть и достигаем консенсуса. 

— Вы упомянули об СНГ. Мне однажды один умный человек в Белоруссии сказал: "Да, у нас история общая. Но — разная". Вот у вас нет ощущения, что историки бывших советских, а нынешних уже независимых республик слишком пережимают именно с разностью нашей истории? Какие уроки общей истории можно было бы посоветовать усвоить всем нам, народам бывшего СССР?

— Знаете, это у вас такие романтические пожелания. Вот есть ассоциация директоров и институтов истории стран СНГ. Мы на протяжении 20 лет собираемся каждый год. Я прекрасно знаю этих людей, сотрудничаю с ними. И у них всех — своя собственная история.

— А есть ли какие-то трудности и особенности в работе по историческому просвещению на новых территориях? Все-таки там люди столько лет отравлялись подчас совсем противоположными идеалами…

— Мы сейчас помогаем им очень серьезно. Учебники, которые они раньше использовали, были очень националистичные, очень антироссийские. Но теперь все наши новые учебники идут туда тоже. И контакты с их учеными показывают, что они испытывают большое удовлетворение, даже облегчение оттого, что у них не будет больше той искаженной истории, что там преподавалась.

— Среди историков распространено мнение, что традиционных ценностей нет, что это как бы идеологический термин, потому что каждой эпохе присущи свои ценности, своя мораль, которые свергали предыдущие. Вы согласны с этим? Или все-таки есть какая-то традиция, которая непременно остается на протяжении всей жизни нации, народа?

— Как раз сегодня эпоха и показывает, что все страны опираются на свою национальную идентичность! На свою культуру, на свое прошлое. И это заложено в каждой стране. Если говорить о нашей стране, то тут совершенно очевидно, что традиция, наше прошлое, формирование нашего государства, духовное формирование общества — это геология нашего цивилизационного материка!

Впрочем, так и для всего мира. Даже в Европейском союзе ни одна страна от своей культуры не отказывается. Есть общая экономика, есть общие политические составляющие, есть давление Брюсселя, все это, — но они не посягают на то, чтобы создавать какие-либо общие оценки, которые ущемляли бы какие-то национальные представления.

Весь Китай живет на идеях Конфуция, это для них главная традиция. Свои ценности сейчас ищет Африка, хотя она вообще очень разная с точки зрения ценностей. Поэтому я думаю, что будущее как раз за тем, что ценности не только существуют в каждой стране, но и обеспечивают преемственность в культуре и в самой жизни поколений. Они оказывают влияние на весь уклад жизни.

— А что такое в вашем понимании традиционные российские ценности? И как они заложены в учебник, о котором мы говорим?

— Что касается учебника, то он у нас не теоретический труд. Это все же учебник истории, там теоретические положения не формулируются отдельно. Но, с другой стороны, наши ценности пронизывают всю нашу историю, весь наш жизненный уклад, а значит, и наши учебники. Ведь это та духовная связь поколений, заложенная в основе нашего народа, нашего государства.

Важная часть — это православие как христианская основа нашего жития. Еще одна очень важная наша традиция, пусть нас и ругают за авторитаризм, но у нас это заложено в основе общественных и государственных полномочий, потому что иначе в нашем климате и нашей истории нельзя было выжить. Наконец, это определенный, что называется, консерватизм. Я думаю, что соотношение этих вещей, как и других, и есть приемлемая и необходимая для России традиционная ценность.