Сокровища с дедушкиных чердаков. Почему "блошки" Парижа — это больше, чем рынки

Как чиновник дал название мусорным бакам

— Здравствуйте, мой патрон ищет комод, желательно эпохи Людовика XVI.

— Есть чудесный вариант Второй империи, интересует?

— В целом он больше любит "старый режим" (период в истории Франции до революции 1789 года — прим. ТАСС), но давайте посмотрим на вашего Наполеона.

Рабочие вытаскивают огромный комод, возраст которого давно перевалил за полтора века. Клиент и продавец начинают неспешный разговор о жизни, истории, королях, императорах и президентах. Покупка здесь — это лишь повод для диалога.

Так работают парижские блошиные рынки.

Во французской столице всегда торговали старыми вещами. Еще в Средние века городские власти с тем или иным успехом пытались вытолкнуть барахольщиков из центра на периферию, а лучше — за крепостные стены.

Самая большая "блошка", Сент-Уэн, появилась в третьей четверти XIX века. Тогда в очередной раз изгнанные из Парижа сборщики старья обосновались за городскими укреплениями.

В 1883 году судьба блошиных рынков оказалась под угрозой. Эжен Пубель, новый префект департамента Сена (в его состав тогда входил Париж и пригороды), распорядился установить в городе мусорные контейнеры с крышками

Открывать их можно было только для вывоза мусора, а копаться внутри — запрещено. Так префект надеялся улучшить городскую гигиену. С легкой руки горожан эти контейнеры начали называть по фамилии чиновника — "пубель" (poubelle). Это слово существует во французском языке до сих пор и переводится на русский как "мусорный бак".

Потеряв возможность копаться в мусоре, сборщики тряпья стали роптать. Спустя некоторое время Пубель все же пошел им навстречу и разрешил исследовать содержимое контейнеров с полуночи до пяти утра.

Охотники за стариной

"Честное слово — это и есть рынок с блохами. Похоже, их продают в комплекте со старой одеждой!"

Говорят, после этой фразы неизвестного покупателя и появился термин "блошиный рынок". Но это только одна из множества легенд.

Самая большая "блошка" Парижа — Сент-Уэн, он занимает около 7 га (это примерно 10 футбольных полей). Его официальная дата рождения — 1885 год. Тогда власти разрешили продавцам торговать и ввели для них специальный налог. Рынок хоть и стал частью образа Парижа, но технически находится за его пределами — к северу от города, в коммуне Сент-Уэн (департамент Сен-Сен-Дени). Он принимает около 5 млн посетителей в год, а за некоторые выходные через него проходит до 150 тыс. человек.

Сент-Уэн — одно из самых посещаемых мест Франции наравне с Диснейлендом, Эйфелевой башней, собором Парижской Богоматери и Лувром. Рынок дает работу примерно 3 тыс. человек, включая продавцов, поставщиков и работников кафе, которых здесь несколько десятков.

Еще один известный блошиный рынок расположен на Порт-де-Ванв. Он не похож на роскошный и в некоторых местах напоминающий музей Сент-Уэн. Здесь нет павильонов, и люди торгуют на открытом воздухе. "Поэтому хорошую старинную мебель вряд ли привезут на Ванв в дождливую погоду. Ее скорее приберегут для погожих деньков", — говорит Виталий Котов, парижский гид и завсегдатай столичных "блошек".

По его словам, лучше всего на рынок приходить прямо к открытию — то есть семь-восемь утра субботы. 

А после полудня субботы и в воскресенье сюда стоит идти разве что за случайными находками — и за атмосферой.

Помимо собственно блошиных рынков — тех, что действуют постоянно и находятся в конкретном месте, — во Франции есть броканты. Это временные барахолки, они работают по выходным, кочуют по столице, а их расписание публикует мэрия.

Еще есть распродажи "вид-гренье" — это можно перевести как "расчистка чердака". Иногда жильцы дома решают избавиться от накопившегося хлама — и, не разобравшись, могут за гроши отдать настоящие сокровища. А бывает, наследники, не желая разбираться в имуществе, нанимают специальные бригады грузчиков, и те за плату вывозят все: от старинных комодов до держателей для салфеток и вилочек для устриц.

Интересные вещи с "вид-гренье" оказываются на брокантах и блошиных рынках. И могут прибавить в цене в несколько раз.

"Тиффани" среди хлама — и другие "драгоценности"

Однажды женщина поехала на брокант Алигр на площади Бастилии. Стала рыться в горе дешевых безделушек — и нашла колье от "Тиффани". Эта история произошла со знакомой писателя и коллекционера Дмитрия Макарова.

Дизайнер и художник Константин Акимов рассказывает, что для него блошиный рынок когда-то стал первой школой французской культуры и языка.

"Только здесь можно увидеть французов со всей страны — тут и продавцы из Нормандии, и бретонцы, и жители Прованса", — объясняет он. Они привозят свой говор, свою индивидуальность. По его словам, посещение блошиных рынков — это отличная языковая практика. "Я учился слышать и распознавать разные диалекты, старался понимать как южан из Марселя, так и северян из Бетюна".

"Мы торговались, иногда спорили, я обогащал свой словарный запас. А когда мне на броканте однажды сказали, что я начал говорить по-французски как настоящий француз, это стало одним из самых дорогих комплиментов", — вспоминает Акимов.

И эта возможность "почувствовать" Францию для кого-то дороже "Тиффани".

Закат эпохи?

Раньше был такой популярный способ поторговаться: достать наличные и сказать, что "это все деньги". А теперь это не сработает — есть карты и терминалы. Время меняет мир — и меняет барахолки. "Я не уверен, что блошиные рынки просуществуют еще хотя бы 20 лет, — говорит Дмитрий Макаров. — Впервые я пришел на Сент-Уэн в начале века и сейчас с грустью замечаю признаки увядания".

Главная причина — штамповка из дешевого пластика. До середины XX века недорогие украшение — с полудрагоценными камнями, а иногда и без них — делали вручную. Теперь качественных материалов все меньше — а значит, у вещи меньше шансов пережить своих первых владельцев, как это было в прошлые эпохи.  

Вторая причина — это люди. "Блошиный рынок — это прежде всего человеческие судьбы. Судьбы людей, которые трудятся на рынке. Раньше это были в основном страстные коллекционеры, настоящие охотники за сокровищами. Они сами искали вещи, а потом продавали их на своих лотках. Они занимались этим многие десятилетия", — рассказывает Макаров.

Сейчас это поколение уходит. Очень сильно ударил по ним ковид, ведь многие из них были в возрасте.

Наконец, торговля старыми вещами все больше уходит в онлайн. Есть сайты, где можно купить раритеты непосредственно у продавца. "Не нужно платить за аренду места, не нужно тратиться на бензин. Сплошное сокращение издержек", — объясняет Макаров.

Только вот той самой атмосферы в интернете нет. И возможности "откопать" драгоценность в хламе — тоже.

Поэтому пока эта школа французской культуры продолжает работу — и наверняка так будет еще долго.

Артем Токарев