Летом 2015 года Ангела Меркель доказала, что еще как способна удивлять уставший мир. В июле на встрече с арабским студентом Римом Сахвилем канцлер ФРГ признавалась, что не сможет впустить в свою страну всех нуждающихся, но уже к концу лета изменила мнение на прямо противоположное. 25 августа Германия дала зеленый свет на въезд беженцев из Сирии, которых оказалось около 1 млн человек. Западно-европейские политики в основном поддержали Меркель. Эмманюэль Макрон заявил, что она "спасла чувство собственного достоинства ЕС", а Урсула фон дер Ляйен поселила у себя в домохозяйстве 20-летнего сирийца. Спустя 10 лет риторика лидеров Старого Света претерпела немалые изменения. Все чаще слышны призывы отказывать приезжим чужестранцам в гостеприимстве, а о миграционном кризисе 2015 года если и вспоминают, то безо всякого одобрения.
Мигранты Меркель: рождение легенды
31 августа 2015 года Ангела Меркель давала, возможно, самую необычную пресс-конференцию в своей жизни
Отсутствие даже намека на границу между Германией и Сирией не помешало тому, чтобы именно бундесреспублика сделалась эпицентром миграционного кризиса. В действительности беженцы направлялись из Турции (где их осело около 4 млн) нелегальным морским путем на острова Греции и южное побережье Италии. Местные власти по международному соглашению обязывались первыми рассмотреть прошение каждого об убежище. Но в августе 2015 Меркель приостановила действие договора на территории Германии. Стало законным просить о пристанище не там, куда прибыл, а непосредственно в ФРГ, и сирийцы не преминули воспользоваться этим шансом. Берлин даже не предполагал, насколько много их будет.
Первая встреча двух культур состоялась 4 и 5 сентября на железнодорожном вокзале Мюнхена. Многие немцы тогда испытывали чувство вины. Несколькими днями ранее, 26 августа, ультраправые совершили нападение на шелтер с мигрантами. Взволнованные этим мюнхенцы несли переселенцам напитки, закуски и игрушки, а кто и просто приветствовал прибывший поезд аплодисментами. Папа Римский Франциск призвал каждый церковный приход взять себе по беженцу. Никого не удивило, что на вокзал прибыли католические священнослужители — кардинал Рейнхард Маркс и епископ Хайнрих Бедфорд-Штром. Размещение мигрантов начиналось с оптимистической ноты.
Сколько-сколько?
На то, чтобы сделать один осторожный шаг назад, ФРГ понадобилось около недели: 13 сентября Меркель сочла нужным восстановить досмотры на границе с Австрией — еще одной страной, согласившейся впустить к себе сирийских беженцев. Становилось ясно, как трудно спрогнозировать, сколько всего их будет. Все новые лодки и баржи добирались до греческого острова Лесбос, уже не справлявшегося с их наплывом. Греческие власти взывали к Берлину, но немцам начинало казаться, что было бы куда справедливее, если бы беженцев распределили между всеми государствами Евросоюза, а не свозили бы в Австрию и в ФРГ.
Однако из этого проекта ничего не вышло. Хотя 22 сентября Европейская комиссия приняла решение о размещении мигрантов по квотам в 28 странах союза, часть государств наотрез отказалась в этом участвовать. Тон задавала Венгрия; ее премьер Виктор Орбан 3 сентября назвал политику Меркель самоубийством Европы. Впоследствии это стоило его партии исключения из европейского альянса правых, контролировавшегося Меркель, но в тот момент никто не мог придумать, что нужно сделать, чтобы убедительно надавить на Орбана.
К концу 2015 года число "справедливо распределенных" мигрантов составило всего 12 тыс. (из запланированных 120 тыс.), при этом продолжали прибывать новые. За год их успело въехать 1,3 млн, и фактически столько же — 1,16 млн, прибыло в течение следующего 2016 года. К этому времени под нажимом избирателей ФРГ существенно пересмотрела законодательство и приступила к переговорам с Турцией о совместном сдерживании на море. Премьер-министр Эрдоган поставил европейцам кардинальные условия: €3 млрд помощи, упрощение визового режима и возобновление переговоров о членстве в ЕС. Уставший Старый Свет на все согласился. Впоследствии Анкара утверждала, что данные туркам обязательства так и остались мертвой буквой.
Фалафель по-скандинавски
Постепенное сокращение числа беженцев после 2016 года стало отправной точкой заметных перемен в Западной Европе. Первыми их ощутили на себе малые страны. Оказалось, что больше всего приезжих на душу населения приняли Австрия и Швеция — государства с 9 и 10 млн жителей соответственно. Наплыв иностранцев быстро привел к эрозии привычной жизни в тех местах, где, в отличие от интернациональных мегаполисов, изменения бросаются в глаза сразу. Симпатии избирателей стали клониться в сторону националистов. Это заставило центристские партии корректировать свои программы, вставляя в них такие пункты, которые ранее и представить себе было невозможно.
С середины 2010-х датская левая Социал-демократическая партия перехватила курс на сдерживание миграции у ультраправых. С подачи премьера Метте Фредериксен в стране приняли сначала "бриллиантовый", а потом резонансный "окурковый" закон. Согласно первому, у лиц, прибывших за социальным обеспечением из-за рубежа, изымались драгоценные вещи, в частности бриллианты. С "окурками" вышло обиднее. Мигрантов, не сумевших найти себе трудовую ставку, обязали выполнять общественные работы, в числе прочего собирая отходы на пляжах.
В соседней с Данией Швеции миграционный кризис подвел черту под почти вековым преобладанием в местной политике социал-демократов. Популярный в позднем СССР шведский социализм с трудом выдерживал испытание на прочность еще в 1990-е годы, когда часть прежних государственных гарантий упразднили в пользу свободного рынка. Но все же мог бы держаться и подольше, если бы не пристрастие к мигрантам премьер-министра Стефана Лёвена, заявившего в 2015-м: "Моя Европа не строит стен, она принимает беженцев". Встав плечом к плечу с Меркель, Лёвен открыл двери своей страны сирийцам, за что его единомышленники по партии были сурово наказаны в избирательных урнах.
Изгнание из рая?
В Германии политический капитал, накопленный за годы Ангелой Меркель, позволил бундесканцлерин сохраниться у власти, однако и там обстановка стала меняться к худшему. 2015 год страна встретила с экономическим ростом: готовность делиться с обездоленными в немалой степени объяснялась благодушием от успехов. Но уже к 2019-му рост сменился стагнацией, а в 2020-м — рецессией. Граждан ФРГ, вынужденных тратить вплоть до €15 тыс. на одного сирийского беженца, стало интересовать, когда те экономически встанут на ноги.
В 2025 германская пресса отчитывается об успешной интеграции бывших мигрантов: около 64% от прибывших 10 лет назад сумели найти себе работу. Однако эта статистика двусмысленна. По данным 2023 года, 55% немецких сирийцев продолжают подавать запросы и получать социальные отчисления. Судя по всему, работа работе рознь, и те, на которые согласились взять недавно приехавших, не позволяют половине из них содержать себя и свои семьи.
В декабре 2024 года смена власти в Сирии лишила беженцев номинальных оснований находиться в Германии: отныне они перестали быть оппозицией к Башару Асаду — правителю, против режима которого Запад ввел калечащие санкции. Тысячи сирийских мигрантов вышли на улицы, чтобы отпраздновать "победу" исламистов над Асадом, к которой не имели никакого отношения, однако на родину возвращаться отказались. Около 150 тыс. из них это незачем — они успели получить германский паспорт, а вот оставшиеся — не менее 700 тыс. — продолжают числиться беженцами различных категорий. Призывы возвратить их на родину раздаются от правой партии "Альтернатива для Германии". Перспектива подобной релокации туманна, но, судя по всему, новых беженцев Германия ввозить уже не хочет: в 2025 году 68% ее жителей резко против. Причина банальна: вслед за миллионом сирийских беженцев Германии пришлось принять еще и миллион украинских.
Миграция: реакция
Что же произошло с европейскими лидерами, в 2015 году громко приветствовавшими прибытие иностранцев? Самое меньшее — возобладал курс на ужесточение миграционных правил. Служба пограничного контроля Frontex берет на себя охрану границ ЕС. Начиная с 2015 года ее бюджет вырос более чем в четыре раза, а штат раздулся до 10 тыс. человек.
Политики, взявшиеся закрывать границы, нередко те же, кто держал их нараспашку всего 10 лет назад. К примеру, председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен в 2015 году занимала пост министра обороны в кабинете Ангелы Меркель. На волне "сирийского" энтузиазма дама делилась опытом общения с 20-летним беженцем из Дамаска, которого пустила пожить у себя дома: как следствие, молодой человек "обогатил жизни" ее самой и ее родственников (это цитата). "Так много есть беженцев, которые хотят приехать и создавать что-то новое в Германии", — взывала к надежде политик.
Спустя 10 лет в тоне фон дер Ляйен преобладают пессимистические ноты: глава Еврокомиссии требует эффективных действий по депортации тех, кому отказали в убежище, и настаивает: "Это мы, европейцы, должны решать, кто въезжает к нам, а кто нет". Еще резче риторика (как и ее разворот) у польского премьера Дональда Туска. В 2015-м он занимал пост главы Евросовета — второй по значимости в ЕС — и призывал увидеть в прибытии беженцев "возможности". В 2023-м Туск усматривает в нем "цивилизационную угрозу", делая при этом неявный, но читающийся выпад в отношении ислама.
Повсеместный в Европе рост исламофобии стал еще одним следствием кризиса 2015–2016 годов. Тогда как в начале XXI века Старый Свет стремился поддерживать стандарты строгого интернационализма, после терактов в 2015-м и 2016-м, к которым были причастны в числе прочих сирийцы, справляться с этой задачей Европе все сложнее. Согласно опросу Европейского агентства фундаментальных прав, доля евромусульман, сталкивавшихся с исламофобией, выросла за восемь лет на 8% — с 39% в 2016-м до 47% в 2024-м. Это уже почти половина. Отчуждение людей, которым ЕС позволил въехать, но не смог полноценно вписать их в социальную ткань своего общества, может стать взрывоопасным фактором на будущее.
Спустя 10 лет рожденный событиями 2015 года фантомный страх продолжает определять курс европейской политики. 25 августа глава МВД Польши Марчин Кервиньский заявил об опасности для своей страны от 300 случаев нелегального перехода восточной границы с Белоруссией. Предстоящие осенью выборы в Нидерландах, еще одной стране, доверчиво и щедро принявшей мигрантов в 2015 году, могут вылиться в референдум о праве беженцев оставаться на территории королевства. "Мы закроем центры размещения беженцев и введем тотальный запрет на их прием в стране", — убеждает избирателей один из фаворитов гонки правая "Партия свободы" Герта Вилдерса.
Игорь Гашков
Комментарии