«Если что — вы мои сыновья»: жительница Суджи рассказала, как укрывала двух российских срочников

— Я — мурманчанка, родители жили в Мурманске, а когда вышли на пенсию, купили домик в Судже, в Курской области, — рассказывает Ирина. — А мы с семьей переехали в Калининградскую область. Я каждое лето приезжала в Суджу к отцу, который занимался огородом. Мамы, к сожалению, у нас уже нет в живых

Прошлым летом я предложила папе выехать, эвакуироваться. Он посчитал, что все будет в порядке. А в этом году решил собрать урожай. Вот и собрали…

Как рассказывает Ирина, в ночь с 5 на 6 августа 2024 года начались сильные обстрелы.

— Было очень громко. Кто-то из жителей выехал в надежде к вечеру вернуться. Кто-то поехал на работу, но домой попасть уже не смог. Народ потихоньку рассосался. Говорят, что по городу кто-то ездил с оповещением. Люди садились в автобусы. Мы жили на станции и были не в курсе эвакуации. Те, у кого были машины, уехали. Мы так и остались.

Потом, как рассказывает Ирина, они уже увидели, как по городу ходят украинские боевики.

— Позже выяснилось, что это было спецподразделение «Кракен» (украинское отдельное разведывательно-диверсионное подразделение Главного управления разведки Минобороны Украины. Признано экстремистским и запрещено в России. — Авт.). Начались погромы. Нам били стекла, ломали ворота и калитки. Вламывались в дома. Кричали, стреляли, рубили все топорами. Было очень громко и страшно. Утром просыпались, на ветру хлопали и скрипели сломанные ворота. Все было такое заунывное, как в старых фильмах про Великую Отечественную войну. Было ощущение, что прошла нацистская команда СС.

— К вам в дом не ворвался «Кракен»?

— Когда они бесчинствовали, я успела забежать в дом. Украинские боевики оторвали у нас половину забора, ручку на двери, разбили стекло. В этот момент им поступила какая-то команда, и они ушли. Нам просто повезло.

После этого, как рассказывает Ирина, у них все время был открыт погреб, чтобы можно было в нем скрыться.

— Из дома не выходили. Первые полтора месяца у нас была практически блокада. Рано утром я, как партизан, бегала на огород. Рвала огурцы, помидоры. Делала отцу салат. Сама ела лук, который мы успели убрать с огорода. И на соседнем участке рвала яблоки. Сообщила потом соседям, что съела у них все яблоки, они сказали: «Ну и слава Богу».

Как говорит Ирина, они с отцом успели запастись водой.

— Когда 6 августа вытекали остатки воды, мы заполнили все имеющиеся емкости. Также собирали дождевую воду. Расходовали ее по минимуму. Тяжело пришлось нашему бенгальскому коту. Эти кошки - мясоеды. У меня был запас сухого корма. Когда он закончился, я перетирала коту кабачок и геркулес. И он приспособился, выжил.

Когда обстрелы стихли, Ирина стала выходить на улицу. И выяснила, что в одном из домов через дорогу живет бабушка.

— Старушка в свою очередь думала, что она единственная, кто остался в нашем переулке. Когда мы с ней познакомились, у бабушки уже не осталось сил. Она была старенькая, болела. Мы ее кормили, поили. Но в один из дней она умерла. Если бы были врачи, она бы еще пожила. Мы похоронили ее в палисаднике, как и всех, кто тогда умирал. Ее родственники потом меня нашли, спрашивали, как все было. Рассказала, что бабушка умерла своей смертью.

Во время оккупации Ирина стала для многих пожилых людей и инвалидов настоящим ангелом-хранителем. Когда появилась возможность, приносила им воду с колонки, что-то из продуктов. Всячески их поддерживала.

Однажды Ирина случайно столкнулась в Судже с двумя парнями в гражданской одежде. Это были российские срочники, которые были ранены, контужены, потеряли сознание. А когда очнулись, уже не нашли никого из своих.

— Весь местный народ говорил на суржике. А эти парни отличались своим говором. Мы с ними просто общались по-дружески. А когда начались холода, я сказала им: «Приходите ко мне вечером». Мы посидели, поговорили. К нам пришел наш бывший офицер, военный в отставке. Мы все выяснили. Поняли, кто они. Жалко было мальчишек, и мы с отцом оставили их жить у себя в доме. Сказала им: «Если что — вы мои сыновья. Документы сгорели. Запоминайте фамилию, у меня есть паспорт. Если спросят, почему такие разные, говорите: «Так случилось, бывает».

Ирина здорово рисковала. Если бы выяснилось, кого она укрывает, ее могли бы расстрелять.

— Где вы ребят прятали?

— Мы для них оборудовали лежку в сарае, на чердаке. Парни до этого прятались в разрушенных домах и знали, что украинские военные в сараи не заходят. Если глянут, то только мельком. Пару раз им приходилось прятаться в шкафу, под кроватью, когда некуда было бежать.

— ВСУ заходили к вам в дом?

— Да, приходили с проверками. Но смотрели как-то поверхностно, не обыскивали все помещения.

Все, кто знал, что у Ирины живут двое наших военных, помогали с продуктами.

— Нас подкармливали. Соседка Таня жарила нам оладушки на мангале в гараже. Она кормила также бездомных кошек и собак. Варила им на костре похлебку из того, что найдет. Иногда это была крупа, иногда макароны. Сама жила на втором этаже в квартире без окон. Грелась тем, что брала в постель бутылки, наполненные горячей водой. С ней ночевали пять кошек и собака. Таня говорила: «Зажжешь три свечи — и уже тепло». Такие у нас были радости.

Как говорит Ирина, с января начались активные военные действия.

— Прилетов было уже много. Стекла сыпались, с крыши сползал шифер. Забивали окна клеенкой, полиэтиленом, древесными плитами. Все выбивало взрывной волной. А вот поликарбонат оказался эффективным. Он держался. Отвалится половина пластины, дырку прорвет, сверху прибьем новый слой. И все.

Как рассказывает наша собеседница, им удивительным образом удалось из оккупированной Суджи наладить связь с «большой землей».

В Судже оказался в оккупации житель Подмосковья Сергей, у которого в приграничье был небольшой дом. Сергей был заядлым радиолюбителем, у него был свой позывной и зарегистрированная станция.

Мобильной связи в Судже не было. И тут пригодилась его радиостанция, которую он во время одной из атак ВСУ занес из машины в дом. Сергей развернул антенну, настроил станцию, вышел в эфир на разрешенной частоте. И, удивительно, на его зашифрованный сигнал отозвался радиолюбитель Иван из Красной Яруги Белгородской области.

Ирина передавала Сергею номера телефонов родственников тех, кто остался в Судже. Чтобы Иван позвонил им и сказал, что они живы. Все контакты Сергей передавал через шифр.

— С большим трудом мы раздобыли аккумулятор. Сергей вышел на связь. Но многие из тех, кому потом звонил Иван, не поверили, что это сообщения от их близких. У меня дочка тоже до марта не верила, что это я ей передаю привет. Думала, что это звонят мошенники, которые уже не раз предлагали вывезти меня из Суджи за кругленькую сумму. Осознание к дочери пришло, только когда ей передали от меня: «Поздравьте Коку с днем рождения». Я так называла сына Костю. Когда он был маленький, не мог выговаривать свое имя и называл себя Кокой. Об этом знали только близкие. Вот тогда дочь поверила, что я жива.

Как говорит Ирина, двум ее постояльцам, срочникам из Екатеринбурга, Егору и Вове, она тоже предложила передать весточку родителям.

— Они два дня совещались, их одолевали сомнения, но ребята все-таки согласились. Их мамы узнали, что сыновья живы. Правда, женщины тоже не сразу в это поверили.

Как говорит Ирина, у них все было по-семейному.

— Мы с пацанами замечательно встретили Новый год. Буквально из ничего сделали салатики, накрыли стол. Украсили елку гирляндами. Мальчишки нарядились в мою одежду… Устроили праздник, несмотря на напряженную обстановку и обстрелы.

— Что помогало выжить?

— Нам нельзя было опускать руки. За нами были люди. Мы знали, что нам нужно принести дрова, сходить за водой, не забыть закрыть ворота на ключ. Соседка Таня знала, что ей надо обязательно встать и накормить бездомных кошек и собак. Мы отвечали за всех, кого опекали. За счет этого и держались.

1 марта, как рассказывает Ирина, она нарядилась Весной.

— Достала длинное платье, взяла корзинку, наложила туда искусственных цветов, надела на голову венок и пошла поздравлять с началом весны всех своих знакомых. Зашла к соседке Тане, потом поздравила еще одну соседку. Пришла на подстанцию, сказала: «К вам Весна пришла». Потом сходила на вокзал. Там поздравила всех с весной. Повеселила народ. Потом меня так все и звали: Весна.

— С украинскими боевиками стычек не было?

— Нет, нас после «Кракена» никто уже не трогал. У ВСУ были свои дела, у нас — свои. Мы ходили по улице, даже когда смеркалось и был комендантский час. Однажды меня остановил один из украинских военных, сказал: «Подождите минутку». Зашел в здание и вынес оттуда пять банок тушенки. Знал, что мы кормим стариков.

— Сколько у вас жили ребята-срочники?

— С конца октября и до 11 марта, когда в Суджу прорвались наши штурмовые бригады.

— Как это было?

— По боям уже было понятно, что фронт приближается. Наши соседи — украинские боевики — подпалили дом и ушли. Утром ко мне прибежала соседка Таня, начала стучать в ворота, сказала, что наши пришли. К ним в квартиры они зашли рано утром, в 7:30. Прошли по всему дому. Такая радость была! Я села на велосипед, поехала на вокзал, посмотрела, что ходят военные с красными повязками. Наши, родненькие. И навернулись слезы.

Как рассказывает Ирина, уже на подстанции ей удалось поговорить с российскими штурмовиками. Командиру с позывным «Ракета» она рассказала про своих спасенных ребят.

— Они пошли за моими пацанами. Отправили их на броневике в Курск. Вместе с ними удалось отправить и моего старенького отца, который плохо ходил. Уезжал он уже на инвалидной коляске.

Потом и Ирину вывезли в один из пунктов временного размещения в Курской области.

— С ребятами поддерживаете связь?

— Все время с мальчишками общаюсь. И с их мамами. Мы теперь почти что родственники. У меня было двое детей, а теперь — четверо.

— Вы ведь, по сути, им спасли жизнь.

— Каждая мать поступила бы так же. Но скажу честно, были те, кто говорил мне: «И зачем тебе это надо?..» В сарай, где у ребят была лежка, потом прилетело. И подвал был расстрелян. Жили все в доме. Всем места хватало. Скажем так: нам повезло.

Ирина сейчас живет в ПВРе с двумя котами. Со своим бенгальским котом и тем, что прибился к ним во время военных действий.

— Этого второго кота-приблуду сейчас хочет забрать один из моих ребят-екатеринбуржцев. Мы назвали кота сначала Капучино, потом он стал Капой. Парень воспитал этого котенка, буквально нянчил. Он вырос у него на руках. Кот спал с ним. Они полюбили друг друга.

Ирина сейчас оформляет документы.

— Очень долго делали справку о том, что я находилась до всех этих событий в Судже. Прописка же у меня не местная. Нужно было письменное подтверждение соседей. Я уже хотела идти на прием к Хинштейну (временно исполняющему обязанности губернатора Курской области. — Авт.) Сейчас позвонили из администрации, сказали, что справка наконец готова. Она нужна для получения выплат, сертификата.

Ирина пока не знает, как она будет добираться до Калининградской области.

— Голова идет кругом. Не знаю, как папу вывезти. Он маломобильный. Нужно какое-то сопровождение. Загранпаспорт ему не сделали. На поезде не поедешь. Остается самолет. Как все это будет — пока не знаю.

Очень хочется, чтобы волонтеры и меценаты обратили внимание на ситуацию, в которой оказались эта отважная женщина и ее отец.