Рустам Шарафутдинов
Народный артист России, пианист Денис Мацуев является болельщиком "Спартака" с многолетним стажем. В первой части большого интервью ТАСС он рассказал о впечатлениях от недавнего матча команды с ЦСКА и заметил, что уход главного тренера сборной России Валерия Карпина с такого же поста в "Динамо" был вполне предсказуемым решением.
— Прошедший перерыв, связанный с матчами футбольных сборных, ознаменовался не только увольнением Деяна Станковича из "Спартака", но и уходом Валерия Карпина из "Динамо", который объявил, что сосредоточится только на сборной России. Насколько вы были удивлены таким решением Карпина?
Читайте также
Тренер "Спартака", который улыбается
— По результатам матчей, конечно, это было предсказуемым итогом. Совмещение должностей — это всегда лотерея, получится или нет. Я не помню, кто добивался успеха одновременно в двух командах. Наверное, только Валерий Лобановский, под чьим руководством сборная заняла в 1988 году второе место на чемпионате Европы, но там костяк команды был динамовский. Можно еще вспомнить Леонида Слуцкого, работавшего в ЦСКА и выводившего при этом сборную России на "Евро"
— Какое впечатление у вас оставили последние игры сборной с соперниками из Южной Америки — командами Перу и Чили?
— Те игры я смотрел урывками, поскольку был в турне по Азии, буквально на днях вернулся. Наверное, в первую очередь надо смотреть на игру, а не на результат. Конечно, соперники несравнимы с теми, что были раньше, хотя и тогда они приезжали не в основных своих составах. Местами игра где-то нравилась, где-то нет. Пока не будет официальных матчей, столь нужной энергии и градуса ждать не стоит. А эти "выставочные" матчи проходят не от хорошей жизни.
— Какое впечатление у вас оставил после ухода Станковича первый матч "Спартака" против ЦСКА?
Читайте также
"Спартак" был лучше нас во всем, но упрекнуть игроков ЦСКА я не могу
— Дерби есть дерби. Независимо от того, на каких местах находятся команды в общем зачете, в дерби они начинают с чистого листа, с нуля. Безусловно, игра забудется, счет — никогда. Для нас каждое очко на вес золота, тем более это важно для нового тренера — исполняющего обязанности главного (Вадим Романов — прим. ТАСС), которого таким образом сразу подвергли серьезной проверке на прочность, и это действительно было для него непросто. В целом игра мне очень понравилась — местами замечательно раскрылись некоторые игроки. Конечно, за [Александра] Максименко было беспокойно в связи с его вводами в игру, нервозностью, из-за чего возникали опасные ситуации. Но на табло же "сухарь", поэтому какие могут быть проблемы?
Мы знаем, когда назначают исполняющим обязанности нового тренера, присутствует некий эмоциональный заряд у игроков, тем более во время встречи с таким принципиальным соперником. Потому что афиша "Спартак" — ЦСКА — это как для пианиста его афиша в Карнеги-холле с концертом Рахманинова. Максимально ответственно. Но когда я вижу счет на табло в нашу пользу, это всегда меня воодушевляет.
— Как болельщик "Спартака", насколько вы уважаете известного в прошлом вратаря Сергея Овчинникова, который был известен и такими словами, что больше всего он не любит хлебные крошки на столе и московский "Спартак"?
— Я думаю, может ведь человек что-то не любить. Кто-то может не любить пианиста Мацуева, кто-то — "Спартак", кто-то — Чайковского, "Биттлз", "Роллинг Стоунз". "Спартак" — это принципиальный соперник для Босса (прозвище Овчинникова в бытность его игроком — прим. ТАСС), он был потрясающим вратарем, которому было непросто забить гол. Да, у него всегда были эмоции, мы помним его знаменитое удаление, когда он играл в "Динамо". Так что, скорее всего, он имел в виду, что как соперник "Спартак" раздражал его в хорошем смысле этого слова.
"Спартак" 80-х годов был сравним с джазом
— Ваш дед Дмитрий Леонидович Гомельский был перкуссионистом оркестра Иркутского цирка. Доводилось ли вам общаться с его однофамильцем — легендарным отечественным баскетбольным тренером Александром Гомельским и насколько жестким ощущался его характер в отличие от характера вашего деда?
Читайте также
Гомельский оценил старт сезона баскетболистов ЦСКА
— Мы были знакомы. Александр Гомельский — это одна из легенд нашего баскетбола. Была замечательная история: родная сестра Дмитрия Леонидовича Анна Гомельская жила в Москве в одном доме c Гомельским-тренером на Соколе. И когда им приходила почта, почтальоны все время путали, кому какие письма предназначались, поэтому они часто общались, передавая друг другу перепутанные письма, и это такой трогательный штрих к рассказу об их жизни! Мы общались с ним в то время, когда он был уже в возрасте, — он был мил, приветлив. Конечно, это не то, каким он был в работе. Мы понимали, что там другое настроение и другие эмоции. По-другому и невозможно выиграть Олимпиаду. Я Олимпийские игры уже смотрел вовсю и помню финал в Сеуле, который наша команда выиграла. Это была уникальная сборная, обыгравшая и американцев, и югославов.
— Какими болельщиками были ваши родители, благодаря которым в том числе вы и оказались в Москве, чтобы быть ближе к "Спартаку"?
— Папа и мама были не такими рьяными болельщиками, как моя бабушка Вера Альбертовна Мацуева, которая была очень страстной болельщицей в разных видах спорта, но главным для нее были футбол и "Спартак". Она заразила меня этой любовью к спартаковскому футболу, когда мне было около 10 лет. Когда я ее спросил, почему она болеет за "Спартак", она мне объяснила, что "Спартак" играет не совсем в тот футбол, который мы привыкли видеть. "Спартак" — это совершенная непредсказуемость, это театр, импровизация, творчество. Все эти вещи можно связать с такими игроками, как Федор Черенков, Сергей Родионов, Юрий Гаврилов и другими футболистами из того легендарного состава середины 80-х годов. И я действительно понял, играя тогда в футбол во дворе и посещая секцию, что это то, что меня завораживает. Я хотел иметь возможность смотреть игру именно "Спартака" снова и снова.
Читайте также
Футболист "Спартака" Дмитриев стал автором рекордного достижения
Вот чем хорош джаз? Это великое искусство. Джаз в отличие от концерта классической музыки создается в моменте для публики. Повторить это невозможно, импровизация происходит внутри, она рождается на сцене здесь и сейчас. То есть у нас, музыкантов, в голове есть идея о том, как выглядит каркас музыки, которую мы играем, но на этот каркас постепенно наслаивается импровизация, которая рождается по ходу действа. Невозможно повторить один и тот же концерт нота в ноту, так как рисунок импровизации каждый раз новый, непредсказуемый. Это спонтанность, которая заполняет творчеством тебя на сцене в присутствии огромного количества зрителей. Собственно, импровизация и есть именно та идея, которую воплощал в своей игре "Спартак" в 80–90-е годы ХХ века, и то, что проповедовала "Барселона" вместе с Хави и Иньестой, только в другом темпе и с исполнителями другого уровня. Ту же "тики-таку", испанскую футбольную тактику, практиковал и "Спартак". И обыгрывал грандов. Все говорят: куда все это делось? Куда исчезло из современного стиля "Спартака"? У меня на этот вопрос ответа нет. Но я когда-то взахлеб влюбился в эту команду и стал не просто фанатом. Футбол — это одна из важнейших частей моей жизни. "Спартак" меня всегда вдохновлял, и какое бы место он ни занимал в турнирной таблице и какими бы ни были результаты, я буду с этой командой, потому что это любовь.
Когда я переехал в Москву, я ходил на все домашние матчи команды и даже ездил на выезды в еврокубках. Я был в Монако, когда мы проиграли в Лиге чемпионов. Я ездил в Роттердам на матч с "Фейеноордом", в то время у меня уже и концерты мои начались. Я видел победу над этим соперником в Кубке кубков, когда единственный мяч забил [Андрей] Пятницкий. Я в Москве приходил на пятачки у стадионов в Лужниках и у "Динамо", мы собирались за три часа до начала игры и обсуждали перипетии игр с молодыми и старыми болельщиками. Не то, кто куда и за какую сумму перешел, заметьте, а моменты игры. Потому что тогда было о чем поспорить в плане самой игры. Это был такой ритуал: мы предвкушали начало игры, приходило все больше и больше людей, и мы понимали, что вот сейчас матч начнется.
Читайте также
Мацуев считает, что Карпину повредило совмещение постов в клубе и сборной
— Раз вы вспомнили игру с "Фейеноордом", что вы думаете о трагичном для "Спартака" матче полуфинала Кубка кубков с "Антверпеном", в котором команду, можно сказать, убил назначением пенальти португальский судья?
— Это было ужасно. Мы так шли к этому первому своему еврокубку, но так его и не взяли. Как и не взяли Кубок чемпионов и Кубок УЕФА, проиграв в полуфиналах "Марселю" и "Интеру". Но тогда, в 1993 году, был реальный шанс выиграть еврокубок, потому что мы были сильнее и "Антверпена", и "Пармы". Удалили [Виктора] Онопко, который вообще не имел отношения к тому нарушению. После забитого нами мяча мы расслабились, учитывая результат первого матча (1:0), и потеряли бдительность. Поэтому данное поражение все-таки было не только из-за судейского просчета. По-моему, Олег Романцев (главный тренер "Спартака" в то время — прим. ТАСС) тогда говорил: все делалось организаторами для того, чтобы в финале играли "Парма" и "Антверпен". Но при этом он неоднократно упоминал и о потере бдительности. А ответный матч тогда я смотрел в Германии на своих гастролях с оркестром.
— Ненадолго отвлечемся на хоккей. Правда ли, что к этой игре вы стали равнодушным после того, как однажды в детстве сломали руку после удара по ней клюшкой?
— Да нет. Наоборот, я еще больше стал болеть в хоккейных матчах. Хотя наш исконно иркутский вид спорта — это бенди (хоккей с мячом). Сначала "Локомотив", потом "Сибскана" собирали по 25 тыс. человек на матчах. В хоккее же я сломал руку уже после того, как у меня уже был опыт с переломом правой руки. Надо сказать, что в тот момент я был счастлив от того, что не писал контрольные работы в школе, но зато выучил концерт для левой руки Равеля. Такой вот был у меня стимул (смеется). Эта страсть тоже от бабушки, чьими любимыми хоккеистами были все игроки сборной, начиная с пятерки [Игоря] Ларионова. Вот говорят о том, что тогда была "Красная машина", но импровизация у [Виктора] Тихонова была феноменальной. У него каждый игрок инстинктивно чувствовал, где находится партнер. Так что хоккей я тоже продолжаю смотреть.
Читайте также
Жамнов — тупик для "Спартака" или гарантия попадания в плей-офф?
— Тем не менее сложно вспомнить, когда вы были на хоккейных матчах "Спартака" в отличие от того же Егора Титова и даже звезды балета Дениса Родькина.
— Дело в том, как я посчитал, у меня в графике выступлений — 278 концертов в год, в Москве я бывают 23 дня в году — либо на концертах, либо, как я это называю, для "смены чемодана". Поэтому возможности попасть на футбольный или на хоккейный "Спартак" у меня нет. Вообще, поход на хоккей я бы сравнил с театрализованным представлением, потому что на живом матче ты можешь видеть всю площадку целиком, ощущать физически темп игры, скорость, слышать щелчки шайбы. Нет такого другого вида спорта, который уникально вот так вживую можно посмотреть. Хочется сразу надеть коньки и с клюшкой пойти на лед бесшабашно.
О сценотерапии
— Могли бы сравнить по игре футбольную и хоккейную спартаковские команды?
— Мне очень нравится, как играет "Спартак" [Алексея] Жамнова. В этой команде есть изюминка, есть та импровизация, которую мы все ждем. Но уникальных игроков стало меньше. Хотя справедливости ради стоит заметить, что это не только у нас. Например, [Максим] Шабанов в "Тракторе" разве не уникально сыграл? Мне вообще понравилось, как "Трактор" играл в прошлом сезоне. Я был на матче в Челябинске, кажется, на матче 1/4 финала плей-офф. Каждый апрель уже много лет я провожу в Челябинске музыкальный фестиваль. Вот и воспользовался возможностью сходить на хоккей. В Челябинске, конечно, болеют со всей страстью, на матчах — уникальная атмосфера. Эта атмосфера напоминает мне ту, что царит обычно на самых больших стадионах мира, где я был. Например, на "Камп Ноу", "Сантьяго Бернабеу", "Энфилд".
Читайте также
Жамнов не стал комментировать смену тренеров в "Спартаке"
Невозможно же смотреть игру в тишине. Вот у меня был момент в жизни, когда я играл концерт в пустом Концертном зале им. П.И. Чайковского во время локдауна из-за COVID-19. И вот я вам скажу, что нет ничего более страшного, чем ужасающее чувство пустоты, когда нет отдачи зала, нет этой энергии, подпитки от живой аудитории. Обычно отдаешь большое количество энергии в зал, а в ответ от слушателей получаешь еще больше. И именно этот поток энергии от людей, сидящих в зале, окрыляет. Можно устать от перелетов, смены часовых поясов, но, когда ты выходишь на сцену, ощущаешь эту удивительную сценотерапию. Без нее мой график в 278 концертов в год был бы невозможен.
Расскажу случай, произошедший в Пекине перед началом моего китайского турне, когда впереди было 12 концертов с перелетами и переездами. Садясь в машину, я оперся рукой о сиденье, и прямо в этот момент мне садануло дверью по этой руке со всей силы. В этот момент передо мной промелькнула вся моя концертная жизнь: я вспомнил все свои переломы, заработанные в хоккее и в драках в детстве. Когда рука онемела, я понял, что если для немузыканта сорванные сухожилия — это не страшно, буквально через неделю все заживет без следа, то для музыканта — это катастрофа. Слава богу, ни сухожилия, ни кости не были повреждены серьезно, был только сильный ушиб. Рука опухла ужасающе, а у меня меж тем со следующего дня концерты были запланированы каждый день в разных городах при этом. Я переслал своему врачу видео своего состояния и спросил, как мне быть завтра во время концерта. Он был в ужасе, сказал, что я сошел с ума. Что вместо концертов я должен ходить с лангеткой 10 дней, чтобы рука находилась в полном покое, принимать лекарства и накладывать на ушиб мази. Но, если бы я последовал этим рекомендациям, тур бы не состоялся. Все 25 концертов, которые мы готовили большой командой два года, пришлось бы отменить. При том, что все билеты были уже проданы: в каждом городе на концерты собиралось прийти по 3–5 тыс. человек. Но с божьей помощью все обошлось: наверное, меня спасло то, что ничего не было задето. Первые два концерта было больно, но потом, слава богу, все прошло. Вот такая история.
Читайте также
Овечкин сравнялся с Айзерманом по числу матчей в регулярных чемпионатах НХЛ
Если вернуться к хоккею, то личностей действительно стало меньше. Овечкины, Харламовы, Крутовы, Макаровы, Ларионовы рождаются не каждый день, но это наш национальный вид спорта, от этого никуда не деться. Меня постоянно спрашивают, зачем мы так переживаем за футбол, если мы в нем ничего не выигрываем. Ну да, мы в последний раз выигрывали чемпионат Европы в 1960 году, ну были победные Кубки УЕФА. Больших побед давно не было, но любовь есть, и она не связана только с победами. Это я привык выигрывать, у меня всегда в голове победа, и я не могу, выйдя даже с серьезным ушибом руки на сцену, сыграть, как балетные говорят, "вполноги". Такое невозможно в принципе, поэтому идешь и играешь в полную силу, это сценотерапия, которая работает. Почему я играю столько концертов? Потому что сцена меня заряжает, лечит, и для спортсменов их игра как выход на сцену для меня. Я проводил множество параллелей: дирижер — это тренер, репетиция — тренировка, а матч — это концерт, кульминация. Мы играем не на зрителя, а для зрителя. Мне говорят, смотри, как корчатся от боли футболисты, а потом встают с легкостью и продолжают играть. Вспомним Неймара, который изображал разрыв мышц или перелом ноги, а через минуту он вставал и бегал по полю как ни в чем не бывало. У музыкантов такого не бывает, так что в этом мы скорее хоккеисты, чем футболисты.
— Вы рассказывали, что после переезда в Москву собирали программки футбольных матчей. Осталось ли у вас это хобби и вообще эта коллекция?
— Коллекция осталась, программки я давно уже не собираю. У меня они есть с матчей СССР — Италия 1991 года, естественно, со всех еврокубков начиная с осени 1991 года, золотые матчи "Спартака" тоже, начиная с игры 1992 года с "Локомотивом". Это когда я со всеми выбежал на поле, мы прорвали оцепление, подкидывали Романцева, Карпина, [Дмитрия] Радченко и остальную команду. На нас неслись милиционеры с дубинками, но мне было все равно, потому что я тогда испытывал самое гениальное ощущение — вот мы их качаем, наших героев, мы победили, и я на арене "Лужников". Когда значительно позже [Станиславу] Черчесову, которого я тогда знать не знал и который теперь стал моим другом, я рассказывал эту историю, я заново пережил те невероятные ощущения. Последней программкой в моей коллекции стала программка с матча с "Севильей", который мы выиграли в 2017 году. А сейчас под них просто места нет.
Читайте также
Александр Масалов: театр близок к футболу — ты также зависим от партнеров
— Не думали ли продавать коллекцию?
— Нет, конечно. Я же ее столько лет собирал, какой тогда смысл?
— Помимо той чемпионской игры с "Локомотивом" 1992 года, сколько золотых матчей "Спартака" вам удалось посетить?
— Я был в 1996 году в Питере на матче с "Аланией", где выиграл "пионеротряд Георгия Ярцева". Золотой матч в Волгограде в следующем году я смотрел в Японии. Ну как смотрел: тогда интернет не был так широко распространен, чтобы можно было смотреть, как сейчас, трансляцию даже в прямом эфире, поэтому я звонил домой родителям, и папа мне комментировал, что происходит. Мы такое частенько делали: когда невозможно было посмотреть матч, я звонил родителям. Они перед телевизором ставили стул с подушкой, и я смотрел игру через телефон, даже когда между нами была разница во времени 12 часов. Когда мы выиграли в Волгограде, я голос сорвал от счастья.
— Отдельной историей можно назвать и сезон-2016/17. Удалось ли вам следить за матчем "Зенита" и "Терека", по итогам которого "Спартак" стал чемпионом спустя 16 лет?
— В это время я был на сцене одного из самых знаменитых концертных залов мира, в Золотом зале "Музикферайн", мы играли концерт с Юрием Хатуевичем Темиркановым — одним из самых гениальных дирижеров, светлая ему память. И когда я пришел со сцены в артистическую, я обнаружил, что у меня около 100 пропущенных звонков и 200 СМС на телефоне. Там были восклицательные знаки, многочисленные "ура", сердечки. В последний раз до этого такое было в 2001 году, 16 лет без трофеев. Это было счастье, я тогда орал как сумасшедший (смеется). Ко мне за сцену пришли слушатели, чтобы поздравить с успешным концертом, а я вообще не понимал, что происходит, такой был незабываемый выплеск эмоций.
Читайте также
Самокритичный гений. Сергей Рахманинов глазами Дениса Мацуева и современников композитора
Я вот вспоминаю, когда такое было в последний раз? Наверное, когда выиграли у сборной Испании на чемпионате мира. У меня тогда была уникальная возможность — попасть в самый эпицентр подготовки нашей сборной. Станислав Саламович мне в этом посодействовал. Так что я несколько раз приезжал в Новогорск на тренировочную базу команды, дарил ребятам свои пластинки, посещал тренировки, мы ходили вместе обедать, я мог пообщаться с игроками. А потом было полное опустошение, когда мы проиграли хорватам. Это тоже одна из трагедий, которую, наверное, можно сравнить с октябрем 1999 года (россияне в отборочном матче сыграли вничью с украинцами, пропустив мяч незадолго до конца встречи, и не попали на чемпионат Европы — прим. ТАСС).
— Сожалели ли вы о том, что вас не было в Тушине после того матча "Спартака" с "Тереком" в 2017 году, когда болельщики тоже выбегали на поле?
— Я в тот день очень быстро играл концерт Чайковского, чтобы быстрее вернуться со сцены в артистическую и посмотреть результат матча (смеется).
Вторую часть интервью с Денисом Мацуевым читайте на сайте ТАСС 27 ноября.
Комментарии