Кинооператор Иван Поморин спас свою команду во время концерта группы «Пикник» в «Крокусе»

«Машинально начинаем искать запасные выходы»

Команда кинооператора Ивана Поморина готовилась 22 марта вести запись концерта группы «Пикник» на 16 камер, которые были установлены в зале. Прозвучал второй звонок. И в это время оператор Женя Маринов, стоявший возле звукового пульта, услышал выстрелы. Все члены группы были в гарнитурах (комплексных устройствах, состоящих из наушников и микрофона)

Иван тоже услышал отзвуки выстрелов, потому что наушники были весьма чувствительные. И тут же дал команду: «Бросайте все и выходите». Эти секунды на опережение спасли его группу. Они не попали в давку, которая началась чуть позже.

Сам Иван помогал людям эвакуироваться через служебный вход. Ему удалось открыть вторую створку двери, где уже образовался затор. Потом он несколько раз возвращался в зал, пытаясь понять, где две девушки из его группы.

— Они находились на самой дальней точке — на балконе, на втором этаже, где уже шла стрельба. Их спас мужчина, который сориентировался, дал команду «ложись!». И в паузе между автоматными очередями, когда, видимо, шла перезарядка или террористы бросали бутылки с горючей смесью, он крикнул: «Бежим!» Благодаря этому человеку наши девушки спаслись. Но выбрались из здания они не сразу. Им пришлось идти темными коридорами, натыкаться на закрытые эвакуационные выходы.

В команде Ивана Поморина было шесть его бывших студентов (Иван преподает в Институте кино и телевидения — ГИТР). Все они спаслись. Но позже стало известно, что погибла его коллега, преподаватель института Ирина Фирсова.

Как говорит Иван, осознание того, из какого ада они выбрались, пришло на следующий день.

— Я поехал к «Крокусу», чтобы попытаться забрать оттуда свою машину. Была еще иллюзия, что внутри могло остаться что-то из нашей аппаратуры. Выяснилось, что автомобиль мой не сгорел, хотя стоял практически около центрального входа. Сгорели только все ключи и документы, которые были внутри. И когда инспектор ДПС, который отвозил меня к машине, назвал количество жертв, которое на тот момент уже было известно, меня по-настоящему «накрыло».

Как говорит Иван, даже при наличии врачей и психологов на первом этапе приходилось самому покупать капельницы, чтобы привести себя в порядок. У него зашкаливало давление, возникли проблемы с желудком, с дыханием. Пришлось делать операцию, чтобы побороть апноэ — приостановку дыхания в процессе сна.

— Удалось сохранить команду?

— Все 16 человек после событий в «Крокусе» были в тяжелом психологическом состоянии. Я обратился в медицинский центр, который занимается в том числе и посттравматическими стрессовыми расстройствами. И врачи два месяца бесплатно занимались целиком нашей командой. Все мы вернулись к работе. Многие ребята резко повзрослели.

При этом, как говорит наш собеседник, они ловили себя на мысли, что, заходя в помещение, начинают машинально искать глазами запасные выходы. Ребята-операторы на полном серьезе обсуждали, какие бронежилеты стоит надеть.

Со дня трагических событий прошел год, но, как говорит Иван, у него ощущение, что все было совсем недавно.

— Мы справились, выходим сейчас работать на массовые мероприятия. Помню, в ноябре на многофункциональной площадке в Москве мы снимали концерт известного шоумена и актера. И в конце выступления там с потолка начали сбрасывать воздушные шарики. Зрители стали их лопать. Эти хлопки в закрытом помещении очень напоминали автоматные очереди. Вот тогда были мысли: что — опять? Как так? И казалось, что ничего не позади, все это сидит внутри нас.

— Вам удалось получить компенсацию за сгоревшую технику?

— Никто нам пока не компенсировал потерю техники. Не было никакой материальной помощи ни от государства, ни от владельцев «Крокус Сити Холла», ни от группы «Пикник». Пришли на помощь простые люди. Помогали и деньгами, и техникой. Помощь шла со всех сторон. Мы не смогли восполнить те 25 миллионов, которые у нас «сгорели» в «Крокусе». Столько стоила потерянная техника. Было собрано 10% от этой суммы. Но ее хватило, чтобы мы смогли встать на ноги.

Как говорит Иван, в течение года он общался со многими потерпевшими и родственниками погибших на различных программах, а также в качестве волонтера.

— Поэтому говорить о том, что события в «Крокусе» отдалялись, многое стало забываться, — неправильно. Для меня, наоборот, картина произошедшего только детализировалась и от этого становилась еще ужасней.

Тяжелее всего, как говорит наш собеседник, было слушать истории семей, где маленькие дети остались без родителей. Или когда отец не мог сказать маленькой дочке, почему не приходит мама.

— Недавно на одной из радиопередач мы встретились с Дмитрием Сараевым. Выбираясь из «Крокуса», он разбил окно, при этом почувствовал удар чем-то тяжелым в спину, упал, потерял сознание. Но очнувшись, смог выбраться. Уже дома обнаружил следы крови на толстовке и рюкзаке. Думал, что это осколок, обратился к врачам. И выяснилось, что он два дня ходил с пулей в спине. Она вошла в нескольких сантиметрах от позвоночника и чудом не повредила спинной мозг и жизненно важные органы.

Как говорит Иван, после теракта в «Крокусе» у него произошла переоценка жизненных ценностей.

— Я перестал чего-либо бояться, у меня пропал страх. Я стал «фильтровать» свое окружение. Перестал заниматься тем, что было не по душе. Возникло желание ценить каждую секунду, каждый миг, который могу провести с семьей.

— Что чувствуете, когда приходится проезжать мимо «Крокуса»?

— Мне всегда непросто там ехать, взгляд приковывают останки сгоревшего зала. Недавно меня остановил инспектор ДПС, подошел, чтобы проверить и меня, и машину. Спросил, все ли со мной в порядке. Ему показалось странным, что все едут со скоростью 100 километров в час, а у меня скорость — 80. Пришлось объяснять, что не могу на скорости проезжать мимо этого места.

Иван делится, что им предложили практически сразу после годовщины, 26 марта, поработать в «Крокусе».

— Мы отказались. И не потому, что чего-то боимся. Мы постоянно задействованы на различных массовых мероприятиях. А потому что морально не готовы снимать рядом с этим пепелищем.

22 марта, в годовщину теракта, около концертного зала откроется мемориал в память о погибших.

— Мы раньше своими силами оборудовали там под навесом стихийный мемориал. Для многих родственников погибших это место является могилой, где их близкие остались навсегда. Там пожар был такой силы, такая запредельная температура, что от людей не осталось даже ДНК.

А новый мемориал, как говорит Иван, многим родственникам кажется обезличенным. Там нет ни фамилий погибших, ни их фотографий.

«22 марта считаем вторым днем рождения»

Ольга и Дмитрий Муравьевы пришли в тот день на концерт группы «Пикник» с друзьями. Еще в декабре увидели афишу, узнали, что выступление будет с симфоническим оркестром. И не раздумывая купили билеты.

22 марта, когда стояли в очереди на досмотр, услышали хлопки. Ольга подумала о фейерверках. Но Дмитрий, в прошлом военный, сразу понял, что это светошумовые гранаты. Тут же двое боевиков начали вести стрельбу. Один работал одиночными выстрелами по их очереди. Позади Ольги, Дмитрия и их друзей стояло человек 30. Эта живая стена из людей их и защитила. Второй террорист пускал очереди из автомата.

Люди под пулями начали падать. Тогда никто не знал, сколько всего террористов. Ольга с мужем побежали не в толпе, понимая, что стрелять будут именно по скоплению людей, а вправо. Признавались, что было ощущение, что стреляют им в спину. Они забежали в какой-то зал, забрались сначала под столики для регистрации. Дмитрий определил на слух, что звуки выстрелов приближаются. Боевики шли за ними следом. Ольга с Дмитрием бросились бежать. Проскочили один зал, второй. Оказались около пристройки, дверь в которую была закрыта. Рядом были парень с девчонкой. Мужчины выбили ногами дверь. Все они проскочили темное пространство и уперлись в застекленную стену. За ними уже собралась толпа. Кто-то закричал, что надо ломать стекла. Но там стояли плотные стеклопакеты, руками и ногами их не пробьешь.

И тут случилось чудо. Один из парней невероятным образом взял и просто выдавил стекло из стеклопакета. Стоял, не зная, что с ним делать. Дмитрий кричал ему, чтобы он бросал стекло. Парень говорил, что может убить людей. В такой момент он думал не о себе, а о других. Кинул на пол стекло, когда освободилось место. Оно разлетелось на осколки.

Вся толпа побежала вправо, Ольга с Дмитрием рванули влево. Им удалось раздвинуть строительные решетки и пролезть в промзону. На дороге, которая огибала «Крокус», они увидели машину. Сидевшая за рулем девушка ничего не знала о теракте. Все вместе, против всех правил, они помчались под «кирпич». Девушка довезла их до метро «Мякинино», предложила подбросить до дома. Но Ольга с Дмитрием отказались. Им нужно было найти друзей. К счастью, они тоже спаслись, выбравшись другим путем.

— Первый месяц после теракта был самым тяжелым, потому что постоянно шли передачи, репортажи, статьи о тех событиях, — рассказывает Ольга. — Все это снова и снова возвращало нас в «Крокус». В какой-то момент мы с друзьями, с которыми вместе пришли тогда на концерт, дружно приняли решение, что нам надо стараться от этого отходить. Хотя прекрасно понимали, что забыть случившееся невозможно.

Как говорит Ольга, выяснилось, что в «Крокусе» 22 марта были знакомые их знакомых. Они обменялись телефонами, созванивались, обменивались эмоциями, поддерживали друг друга.

— На фоне этих трагических событий всплыли какие-то старые связи. Нам звонили даже те, с кем мы не общались лет 10. Мы могли выговориться, поделиться. Нас поддерживали друзья, родные. Наверное, благодаря этой взаимовыручке никому из нас не пришлось обращаться к психологам.

У Ольги и Дмитрия — шестилетняя дочка.

— Она наше продолжение и главная радость. Старались максимально концентрироваться на ней, на ее достижениях, на ее интересах. Быть в хорошем настроении, поддерживать друг друга и дочку тоже.

Как говорит наша собеседница, им очень много задавали вопросов, что было правдой и неправдой.

— Описывала то, что видела. Народ был растерянный? Да. Никто никого не инструктировал? Да. Не знаю, может быть, ребята-подростки, которые подрабатывали в гардеробе, спасали, направляли зрителей к служебному выходу, выводили из здания людей. Мы спасались как могли.

Как говорит Ольга, потом активно обсуждался вопрос, почему во время нападения террористов люди, которые находились буквально в шаге от смерти, включали камеры и снимали происходящее на видео. Вместо того чтобы бежать, искать выход, спасаться?

— Психологи объяснили это защитной реакцией. Мы привыкли смотреть плохие новости, драматические моменты в фильмах через экран. В стрессовой ситуации, включая телефон, человек как будто переключается на эту «телевизионную» реальность. Защищается от происходящего через экран. Будто все это происходит не с ним, он лишь наблюдатель. Мне, например, вообще было не до телефона, я забыла о нем.

Как говорит Ольга, первое время ей очень часто снилось, что ее преследуют боевики, со всех сторон гремят выстрелы.

— События в «Крокусе» повлияли и на мою сестру. Она делилась, что в сновидениях снова и снова видит, как мы с мужем бежим в каком-то лабиринте. И она наблюдает за нами сверху. Пришлось уже мне убеждать сестру не думать об этом, выбросить это из головы. Мы выбежали, все хорошо.

Наша собеседница делится, что события в «Крокусе» заставили ее многое переосмыслить в жизни.

— Я по жизни суетливый, беспокойный человек. Всегда нервничала из-за событий, которые мешали мне что-то сделать вовремя. И в этом году впервые я стояла в пробке и говорила себе: «Ну и ладно. Значит, так надо». И теперь стараюсь не замечать вещей, на которые повлиять никак не могу. Наш девиз сейчас: пусть все идет так, как идет.

Как говорит Ольга, они очень хотели найти парня, который выдавил тогда стекло, спас людей из западни.

— Я писала в чаты телеграм-каналов, на различных форумах. Мы смотрели телепередачи, посвященные событиям в «Крокусе», думали, что он может где-то появиться. Там он, конечно, не один такой герой был. Но найти нам его не удалось. Помним только, что он был очень высоким, крепким, держал это стекло практически за углы. А высота окна там была просто огромной.

Многих после теракта в «Крокус Сити Холле» преследовал страх массовых мероприятий. Люди боялись повторения трагических событий.

— Мы «лечили» эту боязнь, отправившись с друзьями и детьми на ледовое шоу в Питере. Там уже было конкретное усиление, стражи порядка, рамки металлодетекторов, строгий контроль. Мы этот страх перебороли.

Но у теракта в «Крокусе» оказалось долгое эхо.

— Две недели назад я привела дочь в театральную студию, которая располагается на первом этаже торгового центра. Сама в это время занималась английским на третьем этаже. Вдруг сработала пожарная сигнализация. И я в этот момент вспомнила все… Бросилась со всех ног на первый этаж. Мне люди кричали: «Девушка, это проверка, учебная тревога». А у меня в голове стучало: надо бежать, спасать дочь. Я ничего не соображала. Видимо, все пережитое в «Крокусе» так и осталось в подсознании. И так будет всегда в стрессовой ситуации.

Как говорит Ольга, она до сих пор не может спокойно реагировать на взрывы петард. При громких хлопках у нее все сжимается внутри.

— Мы с мужем, в принципе, люди позитивные. И рады, что Всевышний дал нам шанс жить дальше. И хочется верить, что эти трагические события в «Крокусе» останутся для нас просто «черной точкой» в жизни и воспоминаниями.

Как говорит Ольга, день 22 марта они с друзьями считают своим вторым днем рождения.

— Обязательно поедем к «Крокусу», чтобы почтить память погибших.

«Принял решение перевестись на родину»

Еще один наш собеседник — прапорщик внутренней службы Станислав Шонькин. Их караул пожарно-спасательной части №65 СЗАО МЧС России по Москве одним из первых прибыл на место пожара в «Крокус Сити Холле».

Первоначальная задача была — спасти людей. Сколько в здании террористов и где они, на тот момент было неизвестно.

Станислав Шонькин с коллегами вытаскивали из холла людей с огнестрельными ранениями. Внутри здания уже было задымление. С высоты семи метров командиру отделения пришлось вытаскивать из вентиляционного короба шесть женщин и ребенка. Спасаясь от пожара и террористов, они в одном из помещений проломили гипсокартонную стену и попали в вентиляционный короб, где можно было дышать. Потом в холле пробили стену короба и стали звать на помощь.

Станислав спускал их с помощью трехколенной лестницы, которая была у пожарных в машине.

На втором этаже к нему подбежал молодой человек с телефоном, где была включена громкая связь. Девушка просила о помощи. Выяснилось, что она прячется где-то около левого эскалатора, в районе офисных помещений. Вместе с ребятами-собровцами они отправились ее искать. Начали ломать двери. И нашли девушку, которую звали Камилла. Она была в шоковом состоянии, успела надышаться продуктами горения. Пожарные вывели ее из здания и передали медикам.

До самого утра они тушили пожар и обследовали многочисленные офисные помещения, многие из которых были закрыты. Приходилось выламывать двери. Из-за сильного задымления, которое не пробивали профессиональные фонари, они на ощупь искали людей. Проливку очагов горения они завершили в 9.30 утра. Вышли из «Крокуса» через 12 часов. Уже из пожарной части Станислав позвонил родителям и жене, сказал: «Я живой». 

— Не верится, что прошел уже год, он был непростой, но он мне подарил сына, — говорит Станислав. — Ему сейчас семь месяцев. Жизнь идет своим чередом. Проезжая мимо «Крокуса», вспоминаю, конечно, те трагические события. О террористах мы узнали только перед входом в здание. Услышали по рации предупреждение из диспетчерской, что там стреляют, много убитых. Помню, как выносили из здания людей с огнестрельными ранениями. Не знаю — живы ли, здоровы ли они. Чаще перед глазами встает девушка, которую мы долго искали со спецназовцами. Она чудом тогда осталась жива. Пол прогорел, и она провалилась вниз. Надеюсь, что все у Камиллы теперь хорошо.

Как говорит Станислав, героем он себя не чувствует.

— Спасать людей — моя работа. Но могли, конечно, хотя бы грамоту дать за «Крокус». А вообще, теракт и пожар в «Крокусе» вытесняются новыми событиями. Например, недавно при атаке беспилотников на Москву прямо за моей автоцистерной упал горящий дрон, который сбила наша система ПВО. Взрывная волна так шарахнула, что зашатало машину.

Станиславу довелось тушить пожары в лесах Рязанской области, выносить стариков из горящего дома престарелых в Подмосковье.

— Я за многое благодарен Москве, где проработал 14 лет. Но сейчас принял решение перевестись на родину, в Пензу или Заречный.