28 марта исполнилось 150 лет со дня рождения Максима Горького. Константин Мильчин — о том, как писатель хотел быть вечно живым, и о том, как ему это удалось.
В китайском городе Шанхае есть небольшой симпатичный парк — сад Лу Синя. Это классик, создатель нового литературного языка. Как и положено, в парке есть озеро, музей и небольшая группа скульптур: десять главных писателей за всю историю человечества по мнению Лу Синя. Из них трое наших — Пушкин, Толстой и Горький. Лу Синя вообще называли китайским Горьким, причем не только из-за усов, которые они оба носили. Лу Синь любил его, переводил его книги
Как показал недавний опрос ВЦИОМа, 97% населения знает, кто такой Горький, 91% — читали хотя бы одно его произведение, 71% его творчество нравится. Сложно не знать, кто это, если Горький у нас повсюду. Улица Горького — шестой по популярности годоним в России: из писателей улиц больше только у Пушкина. По улице Горького, через парк имени Горького мы проходим мимо театра имени Горького в библиотеку имени Горького читать Горького. Это то бессмертие, о котором мечтает любой писатель. Горький же мечтал о совсем другом бессмертии — физическом.
В принципе, бессмертие волновало людей всегда. Сюжетом о попытках достичь какой-либо из форм бесконечной жизни пронизаны мифологии самых разных народов мира. Вера в бессмертие пусть не тленного тела, но души лежит в основе мировых религий.
Но к концу ХХ века религия отступает, а наука наступает. Срок человеческой жизни увеличивается, снижается детская смертность, болезни, казавшиеся неизлечимыми, теперь можно победить. Тема бессмертия перестает быть монополией религии — эстафету перехватывают философы. В космизме, одном из самых популярных тогда в России учений, говорилось, что можно достичь физического бессмертия, а затем пойти дальше — начать воскрешать мертвых. Горький не был космистом, но с идеями мессии учения, философа Федорова, был знаком и им следовал.
Вслед за философами идут медики. В те годы медицина настолько рванула вперед, что кажется, для нее нет ничего невозможного. Прогресс тогда еще не омрачен изобретением ядерного оружия. Бессмертие кажется близким. Врачи ставят невиданные эксперименты по пересадке людям органов животных, это якобы должно продлить жизнь.
Все это находится на грани шарлатанства, но тут важен сам замах. Он богоборческий.
Человек выгнал Бога из повседневной жизни и отнял его прерогативы. Для Горького, который в молодости был поклонником Ницше, это все близкие идеи. Они витают в воздухе. Горький — один из тех, кто их выпутывает и сам транслирует. Он прошел сложный путь от обиды на Бога в детстве до попыток создать новую религиозную доктрину, в которой место Бога занимает человек. В ней есть место и бессмертию
Все начинается с болезненного интереса к чужой смерти, а затем переходит к поиску вариантов вечной или хотя бы долгой жизни.
Дмитрий Быков в биографической книге "А был ли Горький?" формулирует эту горьковскую мысль о странности смерти: "Как это – я, и умру?! Я, вмещающий столько, столько помнящий и умеющий!"
Известно, что Горький много разговаривал о смерти как с учеными, так и с коллегами-литераторами. В статье об Александре Блоке он вспоминает свою беседу с ним. Блок спрашивает о возможности бессмертия, Горький отвечает:
Так как количество материи во вселенной ограничено, то следует допустить, что комбинации ее повторятся в бесконечности времени бесконечное количество раз. С этой точки зрения возможно, что через несколько миллионов лет, в хмурый вечер петербургской весны, Блок и Горький снова будут говорить о бессмертии, сидя на скамье в Летнем саду
Блока мысль пугает, Горького — нет.
Уже в 1930-х, после возвращения из эмиграции, в самом конце жизни, он все еще не верит в смерть и пытается придумать, как ее победить. Павел Басинский, лучший из современных биографов Горького, пишет: "Для Горького смерть — это "недоразумение" природы. В этом плане он относился к ней, к природе, с негодованием. Как это, человек — венец творения, и смертен?! Непорядок! Когда Горький обратился к Сталину с просьбой о содействии в создании Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ), Сталин его просьбу поддержал. <...> Одной из задач ВИЭМ, как понимал Горький (в этом его поддерживали Сталин и другие члены политбюро), было максимальное продление жизни".
Опять-таки, это распространенная тогда идея. Первому государству рабочих и крестьян все под силу. В том числе и вечная жизнь. Горький искренне удивляется, когда врачи спускают его с небес на землю. Снова процитируем Басинского: Алексей Сперанский объясняет ему, "что медицина вскоре сумеет увеличить срок человеческой жизни. Люди будут жить сто двадцать, сто пятьдесят, сто восемьдесят, может быть, двести лет. Но сделать человека бессмертным медицина никогда не сможет. — Плохая ваша медицина, — хмуро сказал Горький, сильно нажимая на "о".
Горький обижен не за себя. За Человека. Человек — его бог! — не может сделать себя бессмертным. Вот что его обижало.
После смерти Горькому и повезло, и не повезло. Бесконечные улицы, парки и театры, с одной стороны, не дают нам забыть о Горьком, с другой стороны, закрывают глаза на собственно писателя Горького. Но он, безусловно, интересен и как человек. Горький сам себя сделал. Из никого стал всем. Он прошел путь от посыльного в магазине и мелкого воришки до живого классика. Уже в начале ХХ века его популярность была сравнима с популярностью современных поп-звезд. Его пример дает нам всем надежду на то, что подняться с самого низа на самый верх все-таки можно.
И такой человек, конечно, мечтает о еще большем. Он готов замахнуться на саму смерть. Мы пока не готовы. Но мечтать же можно.
Комментарии