В публичном пространстве не устают говорить о войне. Ни много ни мало о войне НАТО и России, которая, мол, может начаться в 2029 году или даже ранее. Об этом, в частности, на днях сказал министр обороны ФРГ Борис Писториус.
И это не первое подобное заявление политика. В прошлом году Писториус , что Германия должна быть kriegstüchtig к 2029 году
Другому как понять тебя?
Думаю, трудность вызывает не только и не столько перевод с немецкого на русский, но перенос околовоенных экспертных формулировок в публичную риторику. В последнем интервью и ранних выступлениях Писториус говорил о том, что именно к 2029 году у России будет достаточный военный потенциал для нападения на одну из стран НАТО. Однако все же из этого не следует, что, по мнению Берлина, Москва планирует агрессию.
Откуда взялся именно 2029 год? Вероятно, временная рамка строится на умозрительных расчетах, основанных на западных представлениях о скорости наращивания российских оборонных производственных мощностей и закупок вооружения. Соответственно, по словам Писториуса, ФРГ должна быть к этому времени kriegstüchtig, боеспособна.
Таким образом, когда министр обороны говорит о том, что война может начаться, он имеет в виду не стремление сторон, а наличие у них сил и возможностей.
Зачем? Почему? Для чего? Для кого?
Риторика Писториуса в первую очередь обращена к внутренней аудитории и призвана убедить граждан Германии в необходимости непопулярных ранее военных реформ.
Читайте также
Риск войны: на оборонных заводах ЕС работают не покладая рук
Дело в том, что долгое время траты на оборону в ФРГ не пользовались поддержкой, а пост министра обороны считался "расстрельной должностью". Это было обусловлено как историко-политическими, так и социально-экономическими причинами. Переосмысление темных страниц своего прошлого формировало у части немцев негативное отношение даже к тени милитаризма. Одновременно и население, и официальный Берлин считали нелогичным после окончания холодной войны, располагаясь в центре Европы и находясь под защитой 5-й статьи НАТО, тратить деньги на оборону, а не на развитие страны. Более того, с 1990-х годов Германия последовательно сокращала вооружение и военную технику. После мировых экономических кризисов ФРГ экономила в первую очередь на оборонном бюджете. Так, в 2011 году страна даже отказалась от всеобщего призыва. Молодежь не стремилась идти на контрактную военную службу, численность Бундесвера сокращалась, средний возраст личного состава вооруженных сил рос.
Соответственно, целью Бориса Писториуса является "смена вех" в головах. Ему надо убедить немцев в необходимости непопулярных мер: планомерного повышения бюджета Министерства обороны, закупок военной техники, реформы призыва, снижения ограничений на экспорт вооружений. В конце концов, нужно как-то замотивировать молодежь идти на военную службу, убедить научное сообщество активнее сотрудничать с ВПК, уговорить экономистов закрыть глаза на рост госдолга.
Экономика ФРГ сейчас сталкивается с рядом вызовов, в частности, снижение темпов роста ВВП и прибыли флагманских предприятий. Правящая коалиция спорит о мерах оздоровления — будут ли сокращаться налоги или урезаться социальные программы. Единственным способом объяснить, почему в такой ситуации нужно вкладывать средства в Бундесвер, является демонстрация некой военной угрозы.
Поймет ли он, чем ты живешь?
Но, возможно, наряду с громкими заявлениями в Германии и правда происходит быстрая милитаризация и подготовка к конфликту в 2029 году или ранее? Это верно лишь отчасти.
В ФРГ действительно проводится наиболее серьезная военная реформа за последние десятилетия. Однако при ближайшем рассмотрении она не видится столь угрожающей.
Во-первых, растут военные расходы. В 2022 году Берлин создал специальный внебюджетный фонд для модернизации Бундесвера в объеме €100 млрд. В начале 2025-го военный бюджет был выведен из ограничений "долгового тормоза" (правило, запрещающее государственные заимствования выше 0,35% ВВП). В грядущем 2026 году оборонные расходы на 20% и составить уже €108 млрд. Для ФРГ это серьезные изменения в бюджетном планировании, но связаны они не только или не столько с Россией, но с требованиями президента США Дональда Трампа выполнять обязательства по линии НАТО — тратить на оборону не менее 5% ВВП.
Во-вторых, Германия средства в военные закупки. Увеличивается численность видов техники, уже стоящей на вооружении Бундесвера — Министерство обороны заказывает новые танки, боевые бронированные машины, обновленные самоходные артиллерийские установки. Ведутся разговоры о закупках ранее не представленных в ФРГ видов вооружения, к которым относятся, в частности, ракеты Tomahawk. Запущены новые программы, в частности, создание европейской системы ПВО/ПРО European Sky Shield Initiative и модернизация флота Marine-Ziel 2035+. Но и закупки, и программы не будут реализованы к 2029 году, в качестве временной рамки обсуждается середина 2030-х. К тому же наращивание обусловлено эффектом низкого старта, не похоже на подготовку к крупномасштабному конфликту.
В-третьих, растут производственные мощности. Однако рост этот наблюдается в ограниченном диапазоне наименований — в первую очередь строятся заводы по производству артиллерийских снарядов. И даже потенциальное производство на этих предприятиях отстает от требований предполагаемой большой войны. Запланированный завод в Литве производить "несколько десятков тысяч выстрелов в год", а "самый большой завод по производству боеприпасов в Европе" в немецком Унтерлюсе — ежегодно. Иными словами, темпы запуска новых мощностей не свидетельствуют о том, что ФРГ и немецкий ВПК готовятся к нападению в 2029 году или реально ожидают масштабного конфликта. При этом стоит отметить, что немецкие компании избегают масштабных вложений, ибо без конфликта инвестиции в этой сфере не окупятся. Вот и нужно держать в медийном поле мысль про угрозу.
Читайте также
От всеобщего благосостояния к сухому пайку: кто будет вооружать Европу
В-четвертых, близится утверждение реформы военного призыва, которая численность Бундесвера до 460 тыс. человек. Но вновь дьявол кроется в деталях. Достичь этой цели предполагается не к 2029-му, а к 2035 году. Да и действующий состав планируется нарастить лишь до 260 тыс., а 200 тыс. должны быть обеспечены резервистами.
Кроме того, успех этой реформы не гарантирован. Министерство обороны ФРГ все же не предполагает возвращение к всеобщей воинской повинности. Берлин собирается адаптировать так называемую шведскую модель — немецкая молодежь (парни — в обязательном порядке, девушки — добровольно) будет заполнять специальные анкеты и проходить медкомиссию, затем желающие отправятся на военную службу (говорится о сроке от шести месяцев). Если достаточного числа добровольцев не найдется, то обсуждается призыв в формате лотереи. При этом, конечно, нельзя предугадать, сколько отслуживших решат связать свою жизнь с профессиональной военной службой. То есть реформа в первую очередь должна обеспечить появление в ФРГ резерва. К тому же проблемы с инфраструктурой в Германии не позволят в ближайшие годы обеспечить призыв большого числа молодежи, в первый год планируется набрать только 5 тыс. человек.
Соответственно, планы военных преобразований не подтверждают риторику о войне в 2029 году. Реформы опираются на рациональное планирование, где среди реперных точек называется середина 2030-х годов. Бундесвер укрепляется, но пока невысокими темпами и в умеренных масштабах. Военные концерны не готовы вкладывать средства в рост новых мощностей, не ожидая масштабных заказов.
Означает ли это, что можно не следить за развитием немецких вооруженных сил и оборонной промышленности? Конечно, не означает. Напротив, ряд направлений реформирования Бундесвера может вызвать пусть и сдержанное, но беспокойство России. Однако наблюдать надо не столько за политической риторикой, сколько за реальными действиями, отдавая себе отчет, что наращивание потенциала не всегда означает подготовку к его применению.
Взрывая, возмутишь ключи
Если агрессивная риторика не подкрепляется решительными мерами, можем ли мы назвать ее безопасной? Пожалуй, нет. Подобные высказывания имеют как минимум три негативных последствия.
Первое — радикализация общественности. Писториус пытается убедить население поддержать траты на оборону, но он не может контролировать, как отзовутся его речи. Алармистскую риторику нередко подхватывают и заостряют более одиозные ораторы. Так, историк Зенке Найтцель говорит, что, возможно, в 2025 году мы наслаждались последним мирным летом. Он также с радикальными тезисами в комитете Бундестага по вопросам обороны, требуя ввести частичный обязательный призыв, если добровольцев не будет хватать. Заявления медийных личностей, экспертов не могут не влиять на население — согласно , 56% граждан ФРГ боятся большой войны в Европе.
Читайте также
Проваленные вотумы против фон дер Ляйен лишь усилили военный курс Еврокомиссии
Второе — политизация экспертизы и новый политический стиль. Если ранее сфера обороны в Германии была уделом профессиональных военных и экспертов, то сейчас политики позволяют себе выступать с резкими высказываниями, не имея для этого должной подготовки. Достаточно сравнить воинственные представителя ХДС Юргена Хардта и сдержанные комментарии некоторых офицеров НАТО по поводу инцидента с российскими МиГ-31 в воздушном пространстве Эстонии. Складывается немного парадоксальная, хотя и логичная ситуация — немецкие военные представляются более сдержанными, чем политики.
Третье — при отсутствии диалога между Россией и ФРГ двусмысленные заявления становятся еще опаснее. Я начала с того, что фраза "война между Россией и НАТО может начаться уже в 2029 году" может трактоваться по-разному. А в условиях общей напряженности велик риск, что каждая из сторон рискует избрать наиболее радикальную трактовку.
Подытожу. На мой взгляд, воинственные речи министра обороны ФРГ вызваны в первую очередь внутренними задачами, реальные военные реформы не подвязаны к обозначенному 2029 году (или того ранее). Да и темпы наращивания милитаризации к середине 2030-х годов (во всяком случае пока) не свидетельствуют о сознательной подготовке к конфликту. Конечно, отсутствие желания конфликта не может автоматически гарантировать его предотвращения. Поэтому одновременно всем стоит задуматься о снижении рисков или хотя бы отказаться от нагнетания напряжения.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения цитирования сайта tass.ru
Комментарии