Константин Богомолов — один из ведущих режиссеров современности. Каждая его постановка становится событием в театральном мире, на его спектакли билеты раскупаются вмиг, и кажется, что он успел поработать почти во всех ключевых театрах двух столиц. Недавно он стал художественным руководителем Театра на Малой Бронной, но от других своих творческих задумок не отказывается. Например, у него выходит книга (издательство АСТ), и это не просто сборник театральных эссе и статей об искусстве, не аналитические тексты, не пересказ историй.
Эта работа стоит "вне жанров и законов". В преамбуле Богомолов говорит, что часть текстов была написана в детстве, часть — совсем недавно, что эта книга — один большой текст, который "начинается как начинается", "развивается произвольно" и не закончен. Это истории о жизни и смерти, о проблемах поколений, о морали, страхе, ненависти, любви. И, так же как и в театре, на литературной сцене он дерзко и страстно повествует о самых сокровенных вещах. Ниже — отрывок из первой части книги, где лирический герой рассказывает сказку своей дочери
Сказка для Ани
Аня хотела, чтобы папа рассказал ей сказку перед сном. Было 10 вечера.
Папа был очень уставший.
А Аня нет.
Папе надо было еще поработать.
А Ане спать.
Папа знал, что если он ляжет рядом с Аней он мгновенно
уснет.
А спать было нельзя, потому что обязательно надо было
поработать.
Но не лечь тоже было нельзя.
Потому что рассказывать сказку сидя невозможно. Ведь сказка эта должна быть совсем новой.
А папа не знал новых сказок.
А Аня знала все старые.
Поэтому папа должен был сейчас сочинить сказку. На ходу.
То есть лежа.
Потому что сказки сочиняются только так — глядя
в потолок.
Потому что потолок похож на чистый лист бумаги,
и на нем так легко пишется. Исчезающими чернилами.
И папа лег рядом с Аней и стал рассказывать сказку.
— жил-был мальчик, — начал папа, глядя в потолок, — и были у него мама и папа.
— как у меня?
— как у тебя.
— а как звали мальчика?
— а разве это так важно?
— нет.
— тогда слушай. у мальчика были мама и папа. и комната.
— а как звали мальчика?
— а как ты хотела бы, чтобы его звали?
— не знаю.
— давай так. когда его позовут, ты узнаешь, как его звали.
хорошо?
— ладно. а кто позовет?
— кто-то. кто-то обязательно позовет кого-то.
— и меня кто-то позовет?
— конечно. когда-нибудь каждый услышит, как его зовут. просто внимательно слушай...
— рассказывай.
— итак, у него были мама, папа и своя комната.
— у меня тоже есть своя комната.
— Аня! ты будешь слушать?
— да.
— своя комната и большая жизнь впереди.
— папа, подожди.
принеси мне воды, пожалуйста.
папа принес Ане воды и продолжил:
— у мальчика была своя комната. и эта комната была как яйцо.
— как это?
— ну вот как цыпленок появляется? откуда?
— из яйца.
— а до того, как он появился, он живет в яйце, верно?
— да.
— и мальчик жил в своей комнате, как в яйце.
— папа, подожди. дети появляются из живота.
— а этот мальчик — из комнаты.
— странный мальчик.
— да, пожалуй.
мальчик сидел в комнате, как в яйце, и рисовал.
— что?
— а что ты рисуешь?
— цветы. солнце. папу и маму. кошечку.
— и он.
— он любит рисовать?
— любил. это было давно.
— я люблю рисовать.
— и ты рисуешь цветы, солнце, папу и маму, кошечку. ты любишь раскрашивать их. ты любишь сиреневый
цвет, и зеленый, и красный.
а мальчик рисовал только синим или только черным
цветом. и иногда фиолетовым.
— почему?
— такой характер.
— а как он тогда рисовал солнце? оно же желтое!
— когда он хотел нарисовать солнце, он рисовал: СОЛНЦЕ. когда он хотел нарисовать море, он рисовал: МОРЕ.
и папа взял лист, ручку и написал:
СОЛНЦЕ
МОРЕ
— это не рисунки. это буквы и слова. их пишут.
— неужели ты пишешь слова?
— конечно. я пишу поздравления тебе и маме. и с няней мы пишем всякие слова.
когда учимся писать. а когда рисуешь — тогда получаются
картинки.
— а как ты нарисуешь ночь? или воздух?
— это нельзя нарисовать.
— а вот и можно.
и папа нарисовал: НОЧЬ.
— посмотри на этот рисунок. ты видишь ночь?
— все равно это слова. их пишут.
— помнишь, вчера ты хотела покрасить крылья бабочки
в альбоме для рисования?
— да.
— ты так долго выбирала, какого цвета будут крылья,
что папа даже рассердился...
— помню.
— выбирай каждое слово, которое пишешь.
выбирай, как выбираешь краску.
выбирай слова так тщательно, чтобы все вокруг начинали
сердиться.
тогда получится, что ты рисуешь слова.
— папа!
— что?
— я хочу пи́сать.
— давай. а я пока что сделаю себе кофе.
Аня села на горшок.
потом обратно залезла в кровать.
папа вернулся с кофе. теперь он сочинял сказку сидя.
— так вот.
этот мальчик — он рисовал слова.
а потом он бросил это занятие.
— почему?
— было некогда возиться с каждым словом. и к тому же
он вырос.
и у него появилась цель в жизни.
— какая?
— он не знал.
— как это?
— а разве кирпич знает, кому он летит на голову?
— какой кирпич?
— не важно. летит на голову как коршун. как дракон.
— он боялся одного чудовища.
это был дракон, который летал над городом и хватал
людей.
и уносил их далеко-далеко. и не возвращал.
правда, говорили, что он уносит их в прекрасную страну. но точно этого никто не знал.
но даже если так — так страшно и грустно было подумать,
что никогда не увидишь родной дом, и маму, и папу.
— ты шутишь?
— не шучу.
— драконов нет! я знаю!
— когда этот мальчик был маленьким, он тоже думал,
что драконов нет. что все это сказки.
все дети думают, что драконов нет.
а когда он вырос, он узнал, что драконы есть на самом
деле.
что и вправду есть злые волшебники и ведьмы.
— и кощей?
— тоже.
— это все не сказка? они есть на самом деле?
— да.
— нет! я знаю, что их нет.
— и он был уверен, что их нет.
а оказалось — есть.
— и изумрудный город?
— да. и он есть.
— и живая вода?
— да.
— и мертвая?
— да.
дети думают, что сказки — это выдумка.
а вырастая, понимают, что это правда.
— я тебе не верю.
— я и сам себе не верю.
слушай!
он боялся дракона.
— почему он не хотел победить его?
— он был труслив.
— папа! ты боишься дракона?
— почему ты решила, что речь обо мне?
— а о ком?
— мы же договорились: когда мальчика позовут,
ты узнаешь его имя.
— ну хорошо. продолжай.
— мальчик не боялся дракона.
он боялся, что дракон похитит его раньше времени.
— раньше какого времени?
— пока он не совершит что-то великое.
— подвиг?
— да. например.
— ну вот и убил бы дракона.
— во-первых, его научили, что убивать нехорошо.
— но это же дракон!
— ну и что?
и потом у него была мечта...
— какая?
— он мечтал сам стать драконом.
— зачем?
— он хотел, чтобы его боялись.
— зачем?
— тогда ему самому не было бы так страшно.
тот, кто хочет, чтобы его боялись, — тот просто очень
боится сам.
— чего?
— других. и дракона.
— а если бы он стал драконом, он бы стал бессмертным?
— нет.
— почему? ведь тогда дракон не похитил бы его.
— на каждого дракона находится рыцарь.
— почему же он не хотел стать рыцарем?
— потому что он не был рыцарем.
— а почему он не стал драконом?
— потому что он не умел летать. увы.
Аня уже засыпала. и папа тоже.
Аня совсем уже спала.
папа поцеловал Аню.
она не просыпалась.
только улыбнулась.
он тихонько поднялся с кровати и пошел. ведь надо было еще поработать.
вдруг сзади раздался голос: “папа!”
папа вернулся к Ане.
нагнулся и тихонько сказал: "ты звала меня?"
— да. просто не уходи. побудь со мной.
— я здесь. спи.
❋❋❋
Когда приходит болезнь, приходит детство воспоминаниями.
Погружаешься в него как в подушку.
В эти минуты и часы —
Жизнь поддержана памятью, как тело в море поддержано
солью.
Походы на каток. Шнуровка тугая коньков. Буфет с горячим чаем.
Трещины во льду, куда попадало лезвие иногда.
Боль от падений.
И как девочка, которая нравилась, — вдруг,
когда мы стояли в очереди за чаем, приподняла мне
шапку,
приблизилась губами к уху и что-то сказала. Горячее ее дыхание помню.
"Смерть в Венеции" вовсе не о любви. О детстве.
О безнаказанности.
❋❋❋
я боюсь написать: я хочу жить
Комментарии