Благодаря военкору Петру Лидову страна узнала о подвиге Зои Космодемьянской

С первых дней войны

Весной 1941 года корреспондент газеты «Правда» Петр Лидов получил очередное назначение: редакция направила его в Минск, чтобы пополнить ряды корпункта и передавать в Москву новости. Там Лидова тепло приняли и предложили поближе познакомиться с республикой. Для начала — съездить в Брест. Так Лидов стал одним из последних журналистов, который застал пограничный город мирным и спокойным. На протяжении всей службы Лидов вел дневник. Позже он запишет, что та весенняя поездка была его подготовкой к будущим заметкам о войне. Кто-то позаботился, чтобы он почувствовал контраст.

22 июня, воскресенье: «Будь в готовности»

В воскресенье утром минчане собирались на открытие созданного в Минске искусственного озера, но вдруг зазвонил телефон: «Будь в готовности. Может быть, придется выехать в Брест, где ты недавно был».

Много времени на сборы Лидову не понадобилось. Звонки в тот день продолжались бесконечно. Ему давали задание, а через несколько минут его уже отменяли. У гостиницы стояла «эмка» — машина «ГАЗ М-1», но на место событий журналист выехать не мог. Прорваться в Брест было уже невозможно.

Устав ждать, Лидов сам отправился в ЦК. Минск был спокоен. Продолжался теплый воскресный день. Никто не чувствовал близость войны. Бомбардировки начались ближе к вечеру.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ПЕТРА ЛИДОВА. «Садимся за стол... Сильный гул моторов прерывает разговор. Бросаемся к открытому окну. Высоко в небе прямо на нас идет целая армада бомбардировщиков. Дочь Светлана считает и успевает насчитать 27. Слышна стрельба зениток. Раздается свист страшной силы, скрежущий, воющий свист. Я отчетливо ощущаю, как шатается весь семиэтажный дом, как качается шкаф, кровать. Потом все проходит, взрывы слышны где-то далеко».

28 июня, на седьмой день войны, фашисты вошли в Минск. Часть города была разрушена. Разбомблен и корпункт газеты «Правда». Редакция эвакуирована в Москву. Однако Лидов попросил разрешение остаться. Он отправил семью в столицу, а сам, вслед за многими жителями Минска, ушел в партизанский отряд.

Главная задача военного корреспондента, считал Лидов, — поднять народный дух. В партизанском отряде он уговорил командира летного отделения совершить вылазку в оккупированный Минск. Это была неслыханная дерзость.

Командир партизанского отряда сел за штурвал «кукурузника», а Лидов — на место штурмана. Линию фронта самолет пересек незамеченным. Его посадили недалеко от белорусской столицы, Лидов вышел, прошелся по оккупированному Минску и сравнил его с так ему хорошо знакомым довоенным городом. Что изменилось? Через несколько дней в «Правде» вышел репортаж «В оккупированном Минске». Он имел эффект разорвавшейся бомбы. О Лидове писали даже немецкие газеты.

«Ее вешали, а она все грозила им...»

В январе 1942 года страна истекала кровью после свирепой битвы под Москвой. Но враг уже был остановлен. Красная армия перешла в контрнаступление. Немцы уходили с оккупированных земель, освобождая деревню за деревней. И так же, шаг за шагом, открывались зверские злодеяния, которые творили фашисты на советской земле.

В одну из морозных январских ночей сразу несколько журналистов оказались в деревне Пушкино Можайского района. Корреспонденты и фотографы сопровождали действующую армию во время боев на западе Московской области. Корпункт устроили в единственной уцелевшей от пожара избе. Вместе с журналистами в тесную пятистенку набились все, кого в тех местах застала темнота. Рядом с корреспондентом «Правды» Лидовым оказался пожилой крестьянин, возвращавшийся в родные места. Старик рассказывал, что оккупация настигла его в Петрищеве, где он видел казнь какой-то девушки-москвички: «Ее вешали, а она речь говорила. Ее вешали, а она все грозила им...» — вспоминал беженец.

Той же ночью Лидов бросил теплый ночлег и пешком отправился в Петрищево. Журналист спешил попасть на место события как можно быстрее. Как настоящий газетчик, он чувствовал, что это срочный материал. По пути Лидов расспрашивал всех, кто мог что-либо знать об этой казни. В районе Вереи он наткнулся на остатки партизанского отряда. Его командир рассказал, что во время оккупации в районе Петрищева действовала диверсионная группа. Среди ребят, отправлявшихся на задание, была девушка. Она представилась Таней. Ее потом поймали и казнили фашисты. «Таня», — записал Лидов в свой блокнот.

В Петрищево Лидов пришел ранним утром. Некогда процветающая деревня представляла собой печальное зрелище. На белом снегу чернели остатки сожженных изб. На улицах — никого, кроме тощих одичавших собак. Оглядевшись, корреспондент постучал в один из сохранившихся домов. Ему открыла молодая женщина. За ее спиной пряталось четверо детей.

Лидову повезло. Он сразу попал в дом, куда привели схваченную на окраине деревни девушку. Здесь же начался и первый допрос. Лидов понял, что он зацепил конец нити, и стал постепенно раскручивать весь клубок этой страшной истории.

Мария Седова рассказала, как вечером немцы, которые жили в их доме, закричали: «Партизан, партизан!». Затем ввели девушку. Руки она держала сзади. Пленницу прижали к печке и стали обыскивать. Сняли сумку с отделениями для бутылок для зажигательной смеси. Под пиджаком на ремне нашли наган.

С девушки фашисты сняли теплые вещи и поделили их между собой. Для допроса ее перевели на другую сторону деревни. На первый вопрос об имени пленница ответила: «Таня». На второй вопрос об отряде девушка сказала, что не знает.

Авдотье Ворониной в 41-м было 67 лет. Она много что уже повидала на свете, но, вспоминая ту ночь, не могла сдержать слез. Воронина первая рассказала Лидову про все, что пришлось пережить 18-летней девушке, вчерашней школьнице.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ПЕТРА ЛИДОВА: «Рассказ Авдотьи Ворониной, хозяйки избы... Я топила печь. Смотрю — ведут. Они мне кричат: «Матка, это русь, это она фу — сожгла дома». Начальник стал спрашивать по-русски: «Ты откуда?» Она ответила: «Я из Саратова».

«Куда ты шла?» — «На Калугу». — «Где ты фронт перешла?». Весь ответ я не расслышала. Ее стали после этого пороть. Когда пороли, то начальник несколько раз выходил из комнаты и брался за голову (переживал). А те, кто порол, ржали во время порки. Всего ей дали больше 200 ремней. Пороли ее голой, а вывели в нижней рубашке».

Постепенно перед Лидовым открывалась вся цепь трагических событий. В доме Авдотьи Ворониной пленная девушка пробыла до десяти часов, а потом ее снова перевели в другую избу — в дом Прасковьи Кулик. Допрос продолжался всю ночь, а наутро стали готовить место казни. Для пленной принесли ватные брюки, чулки, кофту. Два немца, подхватив Зою под руки, вывели ее на улицу. Перед виселицей она оттолкнула фашистов и пошла к месту казни сама.

Тело казненной девушки провисело на виселице полтора месяца. Местные жители несколько раз обращались к оккупантам с просьбой похоронить партизанку, но они запрещали. Позднее, когда Красная армия подступала к Петрищеву, немцы спешно организовали захоронение и, отходя, подожгли деревню.

История Тани произвела на Лидова глубочайшее впечатление. Текст статьи уже сложился в его голове, но журналист понимал, что без фотографии, хотя бы посмертной, материал не будет иметь всей силы. Лидов спешно возвращается в редакцию и просит своего коллегу — фотографа Сергея Струнникова — поехать с ним в Петрищево и эксгумировать тело. В жестких условиях военного времени Лидову даже не пришлось спрашивать на это разрешение.

Тело Зои было поднято из земли. Из-за морозной погоды оно полностью сохранилось. Фотограф Сергей Струнников был потрясен увиденным не меньше, чем сам Лидов. Несколько минут он не мог поднять объектив своей «Лейки». Как сделать это фото? Перед ним лежит героиня, настоящая русская Жанна Д'Арк. Он решился на очень смелую композицию для тех времен, и тем более — для газеты «Правда». Молодая, замученная девушка с обрывком веревки на шее и с оголенной грудью, которой она бы могла выкормить своих детей. Это была не просто фотография, это был символ на страницах «Правды».

Этот снимок стал классикой военного фоторепортажа. Он будет многократно перепечатан, по его мотивам создадут надгробие Зои Космодемьянской на Новодевичьем кладбище, поэтесса Маргарита Алигер сочинит поэму. Сам же Петр Лидов так напишет о съемке Струнникова в своем дневнике.

ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ПЕТРА ЛИДОВА. «Есть много портретов Зои Космодемьянской. Одни художники добились портретного сходства с оригиналом, другие за сходством не гнались — старались постичь и выразить внутреннюю сущность этого человека. И те и другие портреты хороши, пока на них смотришь. Но когда я закрываю глаза, то представляю себе Зою, какой я видел ее в первый и последний раз, — на снегу у разрытой могилы».

Очерк «Таня» вышел в правде 27 января 1942 года. Это был эффект разорвавшейся бомбы. Это было выдающееся событие по силе воздействия на людей. В редакции газеты «Правда» до сих пор хранится оригинальный выпуск газеты с очерком Лидова «Таня» и фотографией Сергея Струнникова. На пожелтевших страницах можно снова прочитать последние слова героини: «Мне не страшно умирать, это счастье — умереть за свой народ».

Следующая статья Лидова вышла ровно через две недели: 18 февраля 1942 года «Правда» сообщила имя отважной партизанки. Публикация так и называлась «Кто такая Таня».

«Московским комитетом комсомола установлено, кто была эта девушка. Это — Зоя Анатольевна Космодемьянская, ученица десятого класса школы №201 Октябрьского района города Москвы.

Ей было восемнадцать лет. Она жила с матерью Любовью Тимофеевной и братом Шуриком близ Тимирязевского парка, в доме №7 по Александровскому проезду», — рассказывала газета.

Зое Космодемьянской первой из женщин на Великой Отечественной войне присвоили звание Героя Советского Союза. Корреспондент Петр Лидов тогда не получил никакой награды, но героем был и он. После его публикации на танках, самолетах и боевых машинах появились надписи — «Отомстим за Зою».

СПРАВКА "МК"

Петр Лидов погиб вместе с коллегами летом 1944 года под Полтавой во время авианалета. Военных корреспондентов похоронили неподалеку от аэродрома. В честь Лидова в Полтаве названа одна из улиц, а через четыре месяца после смерти ему дали единственную высокую награду — орден Отечественной войны первой степени.