"Аннетт" Леоса Каракса: чудаковатая рок-опера про саморазрушение

На большие экраны выходит мюзикл со злым Адамом Драйвером и практически невесомой Марион Котийяр, в котором французский режиссер Леос Каракс устраивает себе публичную экзекуцию. Всего месяц назад картина открыла 74-ый Каннский фестиваль. Каракс вернулся в Канн после практически десятилетнего перерыва: в 2012 году он сводил с ума публику психоделической драмой "Святые моторы", а в этот раз привез свой менее странный, но такой же психоделический англоязычный дебют.

Сценарий к фильму тоже в первый раз Каракс писал не сам — над ним работали братья Рон и Рассел Мэйлы, известные как группа Sparks. Они давно пытались проникнуть в кино, сначала в коллаборации с Жаком Тати, а затем с Тимом Бёртоном. Обе попытки закончились ничем. Может, оно и к лучшему, потому что Каракс с его специфическим, очень циничным чувством юмора и Sparks с их любовью к сатире и парадоксам были созданы для совместного творчества. В "Аннетт" насыщенный образами угрюмый видеоряд парадоксально сочетается с псевдожизнерадостным сатирическим балаганом Мэйлов, не всегда в пользу зрителей

Режиссер явно недолюбливает публику, и в новом фильме пройдется по ней не раз, но сам факт того, что он выбрал такой популярный формат, как мюзикл, и превратил его в громоздкую, неровную, сочащуюся горечью и ненавистью драму, уже сам по себе выглядит как издевательство.

Драйвер и Котийяр играют новоиспеченную пару влюбленных: Генри — успешный комик, "убивающий" публику своими провокациями, Энн — не менее успешная оперная певица, "умирающая" каждый вечер для удовольствия зрителей. Они любят друг друга так сильно! Но где любовь, там и трагедия: у них рождается необычная дочь Аннетт, и после ее появления на свет влюбленные, кажется, уже не могут справиться с собственными чувствами. Весь фильм герои поют, лишь изредка сбиваясь на обычный диалог, и в основном проговаривая все, что они чувствуют и видят, в фирменном стиле Sparks "что вижу, о том и пою" с постоянными, практически издевательскими повторениями. Уж в чем создатели фильма не могут себе отказать, так это в спойлерах. Даже если вам не совсем понятно, что происходит, герои вам сами об этом расскажут, точнее пропоют. Да и с самого начала мюзикла гнетущая драматичная атмосфера не оставляет никаких сомнений, что случится что-то нехорошее. 

В детальном документальном фильме Эдгара Райта, который недавно показали на Sundance, а у нас на Beat film festival, режиссер охарактеризовал Sparks, как "любимую группу вашей любимой группы, о которой вы никогда не слышали". И действительно, братья Мэйл оказались откровением для самых рьяных меломанов. Их экспериментальная, сатирическая музыка так и не нашла места в сердцах миллионов, но просуществовала более полувека. Неудачи не сломили братьев, и за это проникаешься к ним уважением, однако их музыка, к сожалению, не становится ближе и понятнее. В "Аннетт" их специфический стиль заметен сразу, хотя и разбавляется более классическими, мелодичными композициями. Две главные песни мюзикла гипнотизируют и остаются в голове надолго.

Братья Sparks предельно прямолинейны и сравнивают Энн чуть ли не с Иисусом Христом. Если Генри убивает своих зрителей, то Энн, по ее же словам, спасает, умирая при этом за их грехи. Несмотря на то, что весь фильм держится на Драйвере, парадокс состоит в том, что роль Генри ему абсолютно не подходит. Макгенри — классическое олицетворение мужчин, которые привлекают женщин своей загадочностью, сложностью, бесконечным творческим поиском. Женщины летят к ним, "как мотылек на свет", а затем неизбежно сгорают. Однако Драйвер не вписывается в этот классический караксовский тип привлекательного монстра. К нему уже давно прилип типаж ласкового и нежного зверя, поэтому поверить в то, что он может совершить что-то ужасное, практически невозможно.

В какой-то момент в фильме запоет целый хор движения Me too, но это ничего не изменит для Макгенри. Он и сам будет недоумевать, почему женщины его любят, ведь сам он себя ненавидит. В конце мюзикл как бы прощается с эрой токсичной маскулинности, потому что у нового поколения женщин, то есть у Аннетт, как раз хватает силы и смелости отказаться от любви к таким мужчинам. Последнюю весь фильм изображает странная деревянная кукла (она при этом двигается, разговаривает и даже поет), и это, наверно, самый караксовский прием в мюзикле. Смотреть, как Котийяр с Драйвером с любовью и нежностью возятся с куклой, — жутковато. При этом ее лицо настолько выразительно, что это ставит Аннетт в один ряд со всеми необычными существами из картин Каракса, которым нет места в мире обычных людей.

Обыватели в "Аннетт" сливаются в одну управляемую толпу, быструю как на гнев, так и на милость. Сценаристы и режиссер явно потешаются над индустрией развлечений, жертвой которой становится молодая семья. Если Энн относится к ним с сочувствием и верит в их спасение, то Генри сочится презрением к руке, которая его кормит. И несмотря на то, что мюзикл можно воспринять как большой комментарий на тему власти толпы, он в глубине своей все-таки гораздо более камерный и личный для режиссера. Как бы Каракс не был жесток к зрителям, больше всего в фильме достается самому режиссеру. "Аннетт" — настоящая публичная экзекуция мужчин, которые очень хотят достичь счастья, но совершенно к этому неспособны. Самым ярким представителем этой братии, по мнению режиссера, становится он сам. ​​​​​​В третьем акте Драйвер окончательно превращается в альтер эго Каракса, которое он в качестве искупления казнит вместо самого себя. Правда, грехи ему так никто и не отпустит.