Вопрос об отмене Единого госэкзамена занял одно из ключевых мест в процессе разработки Стратегии развития образования. Со руководителя Рособрнадзора Анзора Музаева, речь идет о перспективах развития Государственной итоговой аттестации школьников, а не о директивной отмене ЕГЭ и возвращении к советской системе выпускных экзаменов. И дело это не ближайших лет, нынешним восьми- и девятиклассникам расслабляться не рекомендуют. Взят курс на обстоятельный анализ всех положительных и отрицательных сторон Единого госэкзамена. Все позитивное планируется сохранить и преумножить, а от всего негативного решительно избавиться. Самое время мысленно вернуться на четверть века назад и повспоминать, зачем вообще вводился ЕГЭ, какие болезни образования должны были быть вылечены, какие блага сулились обучающимся, их семьям, школе и вузам.
"Аттестат зрелости" существовал и в древности
Итоговые оценки и аттестации берут свое начало в глубине веков, в традициях инициации молодых людей. Уже в родоплеменных общинах обряд инициации проходили все юноши, а кое-где и девушки
Выпускные экзамены 90-х. Коррупция и низкий уровень образования
Конечно, процедура Единого госэкзамена далека от праздника, но достаточно высокого уровня объективности контроля у него не отнять. В конце 90-х годов прошло века именно это качество выпускных и вступительных процедур представлялось ключевой проблемой. Ни для кого уже не было секретом, что оценки весьма произвольно завышались или занижались экзаменационными комиссиями. В зависимости от преследуемых образовательными организациями "текущих задач". Уровень коррупции действительно зашкаливал, а качество образования неумолимо снижалось. Идеи внешней независимой оценки существовали лишь в теоретической абстракции и в туристических впечатлениях педагогов, познакомившихся с такого рода процедурами за рубежом. Схема "кто учил — тот и проверяет результаты" мало у кого вызывала сомнения. Подстраховать или чуть-чуть помочь растерявшемуся на экзамене ученику считалось нормой, снимало избыточное психологическое напряжение и гуманизировало педагогическую атмосферу в целом. Некоторые традиционно слабые в отношении образования местности порой удивляли своими высочайшими результатами. Одновременно не меньшее удивление переживали и преподаватели высшей школы, сталкиваясь с медалистами-троечниками. Образовательная статистика и вовсе теряла всякий смысл.
Отметим важный факт: любая управляемая социальная система подстраивается к формам контроля результатов своего функционирования (закон Кэмпбелла). Это устойчивая закономерность, правило. Если контроль результатов ненадежен или отсутствует, то система становится неуправляемой и перестает работать на достижение результата. Система образования не исключение из этого правила и всегда работает на достижение "заданных показателей", которые, в свою очередь, мало что говорят о качестве образования. Школа выводит некие средние баллы, а вуз любыми средствами обеспечивает контрольные цифры приема (КЦП), даже если приходится набирать абитуриентов, фактически не готовых к обучению (в советское время с известной иронией такие вузы называли "деревообрабатывающими" — принимали "дубов", а выпускали "липу").
ЕГЭ поддержал репетиторов, а не качество образования
Единый госэкзамен, отвечающий всем требованиям независимых экзаменационных процедур, ситуацию изменил, но качество образования существенно не улучшил. 11-летняя школа стала по факту 10-летней с дополнительным годом "подготовки к ЕГЭ". Рынок репетиторских услуг вырос до баснословных размеров. Многие экономисты считают, что расходы семей на подготовку детей к сдаче ЕГЭ уже превысили прежние коррупционные издержки. При этом развивающий и воспитывающий потенциал натаскивания на задания Единого госэкзамена весьма ограничен, если не рассматривать школьное образование примитивно.
Для высшей школы ЕГЭ также не стал драйвером решения всех проблем. Существенно снизилась коррупция на этапе приема, многие ректоры констатировали факт снижения потока "позвоночников" (абитуриентов, которых было необходимо принять по телефонному звонку от людей, которым нельзя отказывать), но уровень знаний будущих студентов не вырос. Если обратиться к статистике работы, точнее борьбы Рособрнадзора в 2010-е годы за качество высшего образования, не сложно увидеть, сколь велико число псевдоуниверситетов, лишенных лицензий, закрытых сомнительных филиалов и представительств. Качество высшего образования удалось удержать не вследствие введения ЕГЭ, а благодаря решительным непопулярным хирургическим мерам.
Любые реформы образования и педагогические инновации подразумевают, что главным бенефициаром является все же обучающийся. Что подразумевалось в начале 2000-х годов под благами для наших детей? Во-первых, ощущение справедливости от выпускных и вступительных испытаний, когда все находятся в одинаковых условиях вне зависимости от общественного и финансового положения семьи. Во-вторых, сокращение количества экзаменов при совмещении выпускных и вступительных процедур (с 10–15 экзаменов до 3–4). В-третьих, мобильность абитуриента, возможность одновременно поступать в несколько вузов в разных регионах страны.
Из трех основных благ ЕГЭ работает лишь третья позиция. Процедуры поступления действительно стали более удобными и доступными. Отправить ребенка учиться в другой город стало проще, но обеспечить его безопасное и безбедное проживание все так же сложно, хлопотно и затратно, даже если удалось поступить на бюджетное место, получить недорогое жилье в общежитии. Нормально питаться и одеваться на стипендию не получится. Закономерно, что более 60% нынешних девятиклассников выбирают, следуя экономическим мотивам, среднее профессиональное образование (программы короче, трудоустройство проще, уровень социального обеспечения выше, педагогический контроль надежнее). При этом для поступления в вуз по родственным специальностям ЕГЭ и вовсе сдавать не нужно. Примерно четверть выпускников колледжей поступает в вузы в обход Единого госэкзамена, пройдя весьма лояльные испытания при поступлении.
Для российских школьников ЕГЭ не праздник
Внутри школы тоже обнаруживается немало процессов, вызывающих тревогу. Сами школьники считают, что предметы бывают обязательные (математика и русский язык, по которым сдают ЕГЭ все), сложные (естественно-научные) и легкие (гуманитарные). Интерес к физике, химии, биологии резко снизился. Интерес к обществознанию и истории резко возрос. Особняком стоит лишь информатика, интерес к которой пока достаточно высок. За последние пять лет такая переориентация академических интересов школьников создала ощутимую угрозу приему в технические вузы. Прецеденты недоборов даже на бюджетные места уже имеются. Да и сами идеи поиска школьниками легких путей вместо осуществления мечты и достойной самореализации не могут не вызывать тревогу, тем более что выбор этот делается уже в 6–7-х классах и нагнать физику, химию, математику в старших классах уже не представляется возможным.
Две первые позиции, столь важные и, казалось бы, прорывные, полностью затмил страх школьников перед ЕГЭ. Об этом уже много говорилось и писалось. Нервные срывы, суицидальные настроения, переутомление, апатия — вот пышный букет самых отрицательных состояний школьников. О каком развитии личности и о какой картине мира можно говорить в таких условиях? Да и о справедливости, и об альтернативе из минимум 10 экзаменов современные старшеклассники в принципе не думают. Не сдать ЕГЭ — это и вовсе жизненная трагедия в их понимании. Пора признать ненормальность этой ситуации. Страх и принуждение не делают человека самостоятельным, ответственным и конструктивно мыслящим. Опыт переживания такой государственной аттестации для многих становится отрицательным, не складывается торжества победы разума. ЕГЭ не праздник!
Старшее поколение вспоминает о системе переводных школьных экзаменов, которые сдавались ежегодно, начиная с четвертого класса, утверждает, что к окончанию школы вырабатывалась привычка к таким испытаниям и алгоритм подготовки к ним. Как у студентов-старшекурсников ("не важно, что сдавать, важно когда…"). Волнение и азарт были, а страха не было.
Наша школа и наша система образования в целом не первые в мире борются со страхом ЕГЭ. В некоторых странах превратили итоговую государственную аттестацию в игру. Всем, кто набрал хотя бы один балл, аттестат выдают, а результаты экзаменов посылают в закрытом конверте. Юноши сами решают, что с ними делать: направить в университет, колледж или спрятать и никому не показывать. Всем сдавшим выдают легкие фуражки с белым верхом, и счастливые обладатели этих новеньких головных уборов фотографируются в них на память. Кто сколько набрал баллов — не важно, это дело личное, а праздник для всех, а современные школьники разглядывают в семейных альбомах счастливые лица своих бабушек, дедушек, родителей в новеньких фуражках. И сами готовятся к празднику.
Давно существуют и успешно применяются технологии накопительного оценивания, когда нужные баллы возможно набрать постепенно, выполняя определенные задания непосредственно в ходе обучения. Можно выбирать, менять эти задания или выполнять с чьей-то помощью, но за меньшее количество баллов и т.д. Важно, что нет стрессовых и тупиковых ситуаций, всегда есть какой-то выход.
Возможных вариантов много. Итоговая государственная аттестация в форме ЕГЭ представляется удобной для управления образованием, поскольку является объективной и внешней. Итоговый контроль не находится в полномочиях исполнителя, результаты выполнения заданий доступны для машинной проверки, удобны для формирования баз статистических данных. Сомнения вызывает предупреждение Дональда Т. Кэмпбелла, которое можно трактовать так, что за 10 лет применения ЕГЭ система образования изменилась, приспособилась к индикаторам и стандартные управленческие решения и меры работать в лучшем случае не будут, а в худшем дадут отрицательный эффект. При этом по основным индикаторам будут наблюдаться устойчивые результаты (баллы ЕГЭ будут незначительно расти, а иные, неизмеряемые показатели будут ухудшаться). По всем признакам наша система образования уже вошла в фазу разочарования в рамках иллюзии управляемости, следом за которой неизбежно начинается фаза реконструкции.
Изменения будут, но постепенные
Хочется поддержать мысль Анзора Музаева о том, что изменения такого масштаба требуют продуманности, последовательности и терпения. Нужна новая модель итоговой государственной аттестации школьников, учитывающая все достоинства и недостатки предыдущей. Готовых рецептов нет. Система образования инертна, это ее естественное свойство. Опыт других стран показывает, что внедрение принципиально новых моделей чаще всего занимает не один десяток лет, а готовые чужие технологии вообще редко приживаются.
Возможно, что в данном случае применим и научный поиск, компаративные и экспериментальные исследования, моделирование различных ситуаций и условий развития. Необходимо предусмотреть и научно-методическое сопровождение внедрения новой модели, объективный и непредвзятый анализ результатов применения новых решений.
Комментарии