Его деяния лишь с избыточной долей сарказма современники могли назвать многотрудными. Тем не менее в своем деле он превзошел многих, особенно если бросить на чашу весов тонкую взыскательность, чувство стиля и небольшую (правда, совсем крохотную) долю благородства. Чего у Джакомо Казановы, появившегося на свет 2 апреля 1725 года в Венеции, недоставало, так это деловой хватки. Соблазняя женщин от Лондона до Санкт-Петербурга и от Парижа до Балкан, он оставался прожектёром, перекати-поле, постоянно пытавшимся заработать денег, почти всегда без лишнего талера в кармане. Счастливый в одном — вечно бессилен в другом: общее правило мироздания. Финансово — речи о другом не было! — Казанове отказала и Екатерина Великая.
Казанова: любовь — бесплатно
Один из тех, кому слава сопутствовала при жизни, Казанова делал все от него зависевшее, чтобы оторваться от нее. Первый шаг на этом пути — избавиться от имени. Поэтому, когда 21 декабря 1764-го искатель приключений пересек границы России, на пограничной заставе представился кавалером де Сейнгальтом, графом Фарусси
Только-только разменяв третий десяток, Казанова успел пережить важный жизненный рывок и еще более резкое падение. Учась на доктора (одновременно он штудировал и юриспруденцию), Джакомо смог спасти жизнь состоятельному венецианцу, исправив тривиальную врачебную ошибку. Благодарность страдальца не знала пределов: на студента пролился дождь из монет, да только все они утекали сквозь пальцы. Юноша Казанова присоединился к сборищам гуляк, подшучивавшим над благородными доннами, а в одном, но показательном случае задел за живое местное общество: пробрался на кладбище, где, вскрыв могилу, добыл кисть руки, которой рассчитывал навести страх на почтенного домовладельца. Вышло, естественно, наоборот. Осквернение захоронений приравнивалось католической церковью к кощунству, так что Казанове пришлось спасаться бегством, используя чужое имя. Еще юный и неопытный, через некоторое время он возвратился на родину и там уж был пойман так пойман. Ловеласу отвели клетку в знаменитой тюрьме Piombi, откуда, по заверению многих, не было возврата. Там бы ему и сгинуть, если бы только не вмешательство случая…
Неведомым путем (пробив пол? Сломав потолок? Дав взятку? Умолив святого Януария?) Джакомо из застенка спасся и выбрался на широкие просторы галантной Европы XVIII века. О том, чтобы и впредь использовать опостылевшее настоящее имя, не могло быть и речи. Да и для задачи, которую он отныне ставил себе, рекомендоваться сыном актеров не подобало. С театральной готовностью меняться, доставшейся от предков, Казанова научился подражать аристократическим манерам, так что и сам вскоре себя объявил дворянином, а впоследствии графом. Пригодилось и университетское образование: вовсе не каждый в благородном сословии им мог похвастаться, так что Казанова легко производил впечатление человека, получившего хорошее воспитание. У него оно точно было — не хуже, чем у всех прочих!
Снова и снова?
Когда же речь заходила о прекрасном поле, первенство Джакомо ни у кого не вызывало сомнений. Впрочем, известно нам о приключениях итальянца в эпоху либертинов (свободные сексуальные отношения дворян входили в моду перед Великой Французской революцией) в основном благодаря стечению обстоятельств. Всю свою жизнь Джакомо скрупулезно вел дневник, описывая вперемешку личную жизнь, посещенные страны, изведанные яства и удары судьбы по одетому в парик затылку самозванца. Из этого же источника известно и сколько всего женщин прошло через жизнь Казановы: 130. Если наложить это число на длинный путь в мире любви, то получится в среднем три женщины за год. Образцом для примерного семьянина такое, конечно же, не является. Но Казанова, вероятно, не был бы собой, если бы взял да женился. Его рекорд скорее из области не больших чисел, а постоянства. А может быть, все даже проще: Казанова точно попал в жизненный поток Галантного века, первым столь подробно и без комплексов изложив яркие личные сексуальные похождения. Он застолбил за собой место, оттеснив всех остальных во второсортную категорию эпигонства. И в самом деле, зачем они, если уже был Казанова?
И тем не менее 130 побед — число достаточно внушительное, чтобы совсем избежать эксцессов и курьезов. Не все женщины так уж полюбили Казанову — особенно когда им доводилось узнавать его поближе. Одной из фурий его жизни была меркантильная Тереза Имер, изводившая соблазнителя требованиями подарков, а когда тот предпочел профессиональную куртизанку по фамилии Шарпийон, то вышло еще хуже: у той получилось посадить его в тюрьму. Где срок за решеткой, там и виселица. В начале 1750-х в Лондоне беспечного сердцееда развел на доверие проходимец из Прибалтики, выдававший себя за барона и расплатившийся при случае подложным векселем. Когда Казанова на голубом глазу предъявил его в банке, тут же был схвачен и оказался на волосок от смерти, однако улучил возможность и спасся еще раз. Из Англии авантюрист выбирался стремглав, так что неудивительно, что судьба тут же занесла его на другой край Европы — в Пруссию, а затем в Россию. В голове Казановы же тем временем электрическим фонарем пылала мысль, затмевавшая пережитый ужас. Отчего бы не преуспеть в стране, где к власти только пришла молодая женщина — именем Екатерина? Так случается в Европе не всюду и даже довольно редко. Вдруг это та самая удача, которую самое время ухватить за хвост?
На Казанову через лорнет: ничего особенного
По крайней мере в одном расчет ловеласа был безукоризненно точен: Екатерина и он относились к одному поколению. Страстная, но не столь одаренная внешне, русская царица уступала в возрасте сердцееду всего четыре года. Подобный разрыв вполне мог благоприятствовать доверительным отношениям. На всякий случай Казанова даже заготовил план. Зная о страсти Екатерины к чтению, соблазнитель намечал поразить ее в образе публичного интеллектуала. Новаций у него было две: исправить в России календарь, введя григорианский, как в Европе. А во-вторых — заработать денег для казны, проведя среди подданных общедоступную лотерею. Как оказалось, последнее предложение было образцово бестактным. За несколько лет до того (но уже при Екатерине) государственная лотерея в России завершилась убытком казне в 45 тыс. рублей. Увы — новости в Европе XVIII века распространялись медленно, а некоторые и не доходили вовсе. Впрочем, Казанова рассчитывал не меньше на харизму соблазнителя, чем на убеждающую силу своих аргументов.
Угодивший с самого начала в невыгодное положение беглец Казанова вынужден был пережить приключение уже при въезде в Россию. Представляясь вымышленным именем, любитель похождений оказался не при паспорте и преодолел государственную границу только потому, что уболтал начальника пограничной стражи.
Нехватку документов авантюристу восполняла бережная коллекция лучших рекомендательных писем. Так что, оказавшись в Санкт-Петербурге, Джакомо очень скоро был принят на аристократических раутах. Промежуточная цель заключалась в том, чтобы обрасти знакомствами, а затем попробовать попытать счастья у императрицы. Однако время шло — а интереса со стороны Екатерины все не было.
Понемногу терявший нить происходящего Казанова скатился к тому, что начал брюзжать. Из русских страниц его 10-томного дневника можно сделать уверенный вывод, что Россия ему не приглянулась. Серчавший ловелас опустился до того, что стал ругать женщин. Примерно так: "Кажется, Россия есть страна, где отношения обоих полов поставлены совершенно навыворот: женщины тут стоят во главе правления, председательствуют в ученых учреждениях, заведывают государственной администрацией и высшею политикой. Здешней стране недостает одной только вещи, а этим татарским красоткам — одного лишь преимущества, именно: чтобы они командовали войсками!"
Когда злишься, не в радость ничего, в том числе самое возвышенное. Казанова и белые ночи: "...Летом в Петербурге можно знать о наступлении вечера только по заревому пушечному выстрелу; без того нельзя знать об этом наверно, ибо в летнюю пору ночи не бывает. В полночь вы можете читать письмо без свечки. Явление удивительное, не правда ли? Я согласен; но оно надоедает ужасно. Шутка плоха, когда она слишком длинна. Кто может равнодушно вынести бесконечный день из целых семи недель?.."
В конце концов Казанова притомился настолько, что покинул столицу и уехал в Москву, куда ввез с собой русскую любовницу, которую прикупил, пользуясь эксцессами крепостного права. Девушку приодели и представили как свободную, за считаные недели она обучилась простому общению на французском. Всюду Казанова представлял ее как свою воспитанницу: ему 40, а ей… 13. На протяжении пребывания в России она так и останется страстью Казановы, хотя в его мемуарах хватает намеков на интерес к нему со стороны и остальных дам — преимущественно иностранных актрис в Петербурге. Местные связи сковывало то, что основами русского Казанова так и не овладел, хотя попытка в его писаниях зафиксирована.
Несоблазнительный и обременительный
Перворазрядный сердцеед уже мог потерять надежду на успех, когда Екатерина наконец согласилась принять его. Случилось это в Санкт-Петербурге накануне отъезда в Европу. Приободрившийся Казанова вновь вспомнил про свои прожекты и боевито изложил их в присутствии императрицы в Летнем саду, напирая особо на лотерею. Исход оказался не на высоте ожиданий. Екатерина дала понять, что переход на григорианский календарь поставит ее на грань конфликта с церковью, что противоречит высшим государственным интересам. А что касается лотереи, то попытки проводить ее восходят к временам Петра Великого, однако сказать легче, чем сделать, неудач много, да и в этом ли высшая польза для России?
Говорить излишне, что Казанова покинул аудиенцию совсем без денег. К чести его будет сказано, это не помешало ему сохранить невозмутимое выражение лица. Продолжая выдавать себя за аристократа, "граф Фарусси" дал в Санкт-Петербурге скромный прощальный обед, который едва себе мог позволить по деньгам. Позаботился он перед отъездом о своей пассии (крепостных девушек из России вывозить было нельзя) — отдал на содержание состоятельному итальянскому петербуржцу Ринальди (впрочем, тому было уже за 60).
Раздав таким образом все долги, ловелас покинул не облагодетельствовавшую его империю. В 1771 году лотереи указом Екатерины Великой вовсе отправили под запрет. А вот в 1782-м при ней же — неожиданно разрешили назад. Почему бы и нет? И то сказать: не угадаешь. При совершении любого предприятия, особенно авантюрного, требующего ловкости, самое важное — это правильно выбрать момент.
Игорь Гашков
Комментарии