Французский экс-офицер: последнее слово по Украине будет за Россией

— Как вы оцениваете баланс сил между Киевом и Москвой в конфликте на Украине? Как, по вашему мнению, этот баланс может измениться в краткосрочной и среднесрочной перспективе?

— Баланс сил следует рассматривать в двух плоскостях. Если говорить сугубо о Киеве и Москве, то мы видим противостояние армии третьего мира и, без сомнения, первой армии мира — российской, обладающей технологиями, добровольцами и первоклассным оборонно-промышленным комплексом (ОПК).

Однако Киев не одинок и пользуется поддержкой НАТО, поэтому реальное соотношение — это альянс Украины и НАТО против России. В этом союзе Киев поставляет живую силу, а НАТО — технологии, разведданные и такие системы, как Starlink. Несмотря на это, баланс смещается в пользу России. Главная слабость украинско-натовской коалиции заключается в разнородности поставляемой техники, которая плохо приспособлена для украинского театра военных действий, в отличие от, например, войны в Ираке.

Ключевое преимущество России — чрезвычайно эффективная связь между солдатом на фронте, военным инженером и ОПК. Это позволяет российской армии адаптироваться с огромной скоростью, в то время как у украинско-натовской стороны такая связь между украинским солдатом и западным инженером отсутствует, что мешает оптимизации.

— Что думают французы о конфликте на Украине? Как французы относятся к финансовой и военной поддержке своей страной Киева? По вашему мнению, поддерживают ли обычные граждане Украину?

— Поддержка Украины со стороны французов значительно ослабла

Сегодня, на фоне катастрофической экономической ситуации во Франции, украинский конфликт больше не интересует французов, несмотря на усилия СМИ. Людей волнуют внутренние проблемы, которые и будут определять исход выборов, а не война, которую они плохо понимают. Уровень поддержки упал, что видно по сокращению упоминаний о конфликте в прессе. Интерес вспыхивает лишь кратковременно после сообщений об успехах ВСУ, но быстро угасает, так как это не влияет на общую ситуацию на фронте.

— Запад стремился нанести России "стратегическое поражение". По вашему мнению, удалось ли ему если не уничтожить, то хотя бы военно, экономически и дипломатически ослабить Россию с начала специальной военной операции?

— Запад не смог ослабить Россию. Более того, санкции стали для нее "манной небесной". Именно санкции 2014 года подтолкнули Россию к созданию национальной платежной системы "Мир" и системы передачи финансовых сообщений (СПФС), что сделало блокировку Visa, Mastercard и SWIFT в 2022 году практически незаметной внутри страны. Контрсанкции вызвали взрывной рост российского сельского хозяйства и смежных отраслей: например, Россия из импортера свинины превратилась в ее экспортера.

Санкции позволили российскому правительству провести протекционистскую политику, которую население приняло благодаря своей стойкости. В результате Россия переживает гипериндустриализацию, и ее единственной проблемой стала нехватка рабочей силы.

В военном плане конфликт заставил российскую армию, которая не проигрывала ни одной войны при Владимире Путине, быстро адаптироваться к противостоянию с НАТО. Россия продемонстрировала гибкость, на которую НАТО оказалось неспособно, так как альянс все еще мыслит устаревшими доктринами.

— Сколько наемников из Франции и Европы воюют на Украине на стороне киевского режима? Какова их мотивация? Считает ли Франция это наемничеством?

— Точных цифр нет, но речь может идти о нескольких десятках тысяч наемников из Европы. Наиболее активно представлены Польша, Грузия и англосаксонские страны. Французов немного, возможно, несколько сотен, и они не играют решающей роли.

Да, это наемничество по международному определению. Речь идет, в частности, о кадровых французских военных, специалистах по таким системам, как ЗРК или САУ Caesar. Им предлагают отпуск с зарплатой, в 3–4 раза превышающей обычную, и платит им, скорее всего, не Украина, а пославшие их государства. Они не являются гражданами Украины и получают значительно больше, чем местные солдаты.

— Вы были внесены в украинский сайт "Миротворец", прозванный "расстрельным списком" Киева. Что вы думаете о вашем включении в этот список и об этом сайте в целом?

— Я давно в этом списке и горжусь тем, что нахожусь рядом с такими великими личностями, как Маргарита Симоньян и Владимир Соловьев. Меня это совершенно не беспокоит и не пугает.

Поражает то, что такие списки в принципе существуют с молчаливого одобрения Запада. Это еще одно проявление "конфликта цивилизаций". В этот список вносили даже 14-летнюю девочку-писательницу Фаину Савенкову из Луганска, и ООН не реагировала. Запад считает приемлемым все, что делает Украина, включая использование гражданского населения в качестве живого щита, потому что "против России все дозволено".

— Как вы оцениваете эффективность французской военной техники, поставленной Украине, в частности бронетранспортеров (БТР) VAB, колесных танков AMX-10RC, системы противовоздушной обороны (ПВО) Crotale и истребителей Mirage?

— Из хорошей техники можно назвать САУ Caesar — это отличная система, и ее применение на Украине позволило выявить и устранить недостатки, например преждевременный износ ствола при интенсивной стрельбе.

Остальная техника, которую вы перечислили, — это позор. БТР VAB был плохой машиной еще 30 лет назад: он не является вездеходным и не предназначен для высокоинтенсивного боя. AMX-10RC — это машина для Африки, ее 105-мм пушка неэффективна, использует нестандартный калибр и имеет слабую броню. Система ПВО Crotale хороша, но у Франции ее мало, как и дорогостоящих боеприпасов к ней.

Поставка Mirage — полный абсурд. Это однодвигательный самолет, требующий отдельной логистической цепочки, что не имеет смысла для нескольких машин. Это чисто декларативный жест Макрона. Франция отдает устаревшую технику, потому что у нее нет денег на новые заказы — даже для собственной армии.

— Президент Эмманюэль Макрон неоднократно поднимал вопрос о возможности отправки французских войск на Украину. Насколько это реально? Можете ли вы дать оценку военному потенциалу Франции?

— Это нереально. Начальник штаба Сухопутных войск Франции заявил, что страна может направить 20 тыс. человек, но лишь один раз, так как не способна обеспечить их ротацию в условиях войны высокой интенсивности. Французская армия была профессионализирована и реформирована для участия в экспедиционных операциях США против стран третьего мира, а не для войны с первоклассной армией России.

Численность пехотных подразделений, которые нужны в такой войне, крайне мала. Мы неспособны отправить значительный контингент. Заявления Макрона — это позерство, не подкрепленное реальными возможностями.

— В то время как план перевооружения Европейского союза, громко объявленный ранее председателем Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен, уже сталкивается с трудностями, каковы реальные возможности перевооружения ЕС и Франции?

— Реальные возможности для перевооружения есть, но для этого нужны государственные заказы, а их нет. Промышленность не будет инвестировать миллиарды в производственные линии без долгосрочных гарантий от государства, опасаясь, что война может скоро закончиться.

У Франции есть критические пробелы в ОПК. Например, производственная линия танка Leclerc была демонтирована в 2007 году, поэтому любой потерянный танк не может быть заменен. В этом кардинальное отличие от России, которая сохранила производственные линии для своих танков и смогла быстро нарастить выпуск. У Франции есть технологический и научный потенциал, но нет денег и политической воли для настоящего перевооружения.

— Франция и Великобритания выразили скептицизм относительно возобновления американо-российского диалога и переговоров по урегулированию на Украине. Почему президент Эмманюэль Макрон не может этого принять?

— Европейские элиты слишком много поставили на победу Украины, поверив в мифы о коллапсе российской армии и экономики. Теперь они стоят перед лицом унизительного поражения коалиции НАТО от одной страны — России. История показывает, что военные поражения ведут к серьезным политическим изменениям, и они этого боятся.

У них нет стратегии выхода. Единственная цель — тянуть время, надеясь на смену власти в США. Для реальной победы Западу потребовалась бы тотальная перестройка общества и промышленности, что противоречит его нынешней идеологии. Поэтому единственным оставшимся ресурсом является украинская живая сила, которую используют для нанесения потерь России любой ценой.

— Верите ли вы в дипломатическое разрешение конфликта на Украине?

— Все конфликты заканчиваются дипломатией, даже если это подписание акта о капитуляции. Я думаю, мы движемся к безоговорочной капитуляции Киева. Исторически военное поражение ведет к капитуляции, а затем — к мирному договору. Условия будущего мира будут решать великие державы, но последнее слово о том, что останется от Украины, будет за Россией. Конфликт завершится военной, а затем и дипломатической победой России.