Французское слово "reprise" имеет несколько схожих по смыслу значений: возобновление, ремонт, исправление. Но в русском языке реприза — это шуточная сценка, с которой выступают клоуны в цирке или артисты разговорного жанра на эстраде. Ну то есть примерно то, в чем на заре карьеры преуспел Владимир Зеленский. То ли его лавры не давали покоя Эмманюэлю Макрону, то ли причина в другом, но случившееся в пятницу вечером трудно воспринять иначе, кроме как во всех смыслах дурную репризу в исполнении французского президента: премьер-министром страны он назначил Себастьена Лекорню — того самого, чью отставку принял в понедельник с утра.
Неожиданный кульбит
Анализируя несколько дней назад последствия отставки Лекорню, многие эксперты, в числе которых был и я, с большой долей уверенности предположили, что из трех имеющихся у него сценариев — самому уйти в отставку, как этого требовала радикальная левая оппозиция, распустить Национальное собрание и объявить досрочные выборы (на этом настаивало правое "Национальное объединение") либо назначить нового премьера из рядов умеренных левых или правых и поручить ему сформировать новое правительство — Макрон выберет именно третий вариант.
Прогноз оправдался лишь отчасти: президент действительно выбрал третий вариант, но в премьерское кресло двинул все того же Лекорню, который уже успел установить антирекорд по сроку пребывания на посту главы правительства — всего 27 дней, такого в истории Пятой республики еще не бывало. Конечно, экспертов могло бы насторожить то обстоятельство, что через несколько часов после отставки Лекорню Макрон поручил ему провести консультации с политическими партиями с целью преодоления кризиса. Впрочем, сам Лекорню поспешил пояснить, что речь идет не о повторном назначении, а лишь о выполнении задачи, поставленной президентом.
Да и консультации, прямо скажем, не задались: с идейными противниками — радикально левой "Неподчинившейся Францией" и правым "Нацобъединением" — Лекорню и не пытался разговаривать, а входящие в правящую коалицию правоцентристы "Республиканцы" сами отказались от встречи, вероятно, еще и потому, что не могут простить предательства Лекорню, который занимал в их партии один из руководящих постов, но переметнулся на сторону Макрона после избрания того президентом в 2017 году. Социалисты назвали условием своего вхождения в правительство отказ от пенсионной реформы, на что правоцентристы из партии "Горизонты" пригрозили выходом из правящей коалиции.
Короче, разброд и шатания
Премьер без шансов
В политических кругах Франции новость из Елисейского дворца встретили кто с недоумением, а кто и с открытым возмущением. "Невероятно!" — лаконично отреагировала лидер экологистов Марин Тонделье. Столь же кратким оказался и глава "Союза правых за республику" Эрик Сьотти: "Вотум". Имеется в виду вотум недоверия Лекорню, о намерении вынести который на голосовании объявил лидер "Нацобъединения" Жордан Барделла, назвавший повторное назначение Лекорню "плохой шуткой, позором для демократии и унижением французов". А глава парламентской фракции партии Марин Ле Пен высказалась за немедленный роспуск Национального собрания и проведение внеочередных выборов.
На противоположном крае политического спектра идею немедленного вотума недоверия Лекорню поддержала "Неподчинившаяся Франция", которая заодно предложила вернуться к идее отстранения от власти президента, который "управляет страной, руководствуясь отвращением и гневом". Лидер коммунистов Фабьен Руссель назвал президента и его "дружков" "наемниками капитала" и призвал "избавиться от них через выборы". Социалисты тоже не исключили, что поддержат вотум недоверия.
Выходит, у Лекорню нет никаких шансов задержаться в премьерском кресле. И тут вновь возникает вопрос: что же стоит за его повторным назначением?
Уже не Пятая, еще не Шестая
На мой взгляд, корни проблемы стоит искать в изменившемся политическом ландшафте Франции. Созданная Шарлем де Голлем Пятая республика отличалась сильной президентской властью и наличием двух крупных политических сил: слева это были социалисты, справа — республиканцы, время от времени менявшие название партии, но по сути остававшиеся консерваторами-голлистами. Именно эти две силы сменяли друг друга у власти как на уровне главы государства, так и на уровне парламента и правительства. Остальные партии сравнимой роли в политической жизни Франции не имели, хотя и могли вступать в коалиции, прежде всего на левом фланге. При этом во внешней политике страны неизменно сохранялся суверенистский курс, что проявлялось в особом отношении Франции к НАТО и — в меньшей степени — к Евросоюзу.
Ситуация стала меняться во второй половине 2000-х годов, когда обе силы — и социалисты, и республиканцы — стали все более заметно смещаться к центру. Этот сдвиг отразился и на внутренней, и на внешней политике: правый президент Николя Саркози вернул Францию в военную организацию НАТО, а его преемник — социалист Франсуа Олланд — безропотно уступил Германии единоличное лидерство в Евросоюзе. Фактически именно тогда Франция сделала шаг в сторону отказа от суверенитета и вхождения в общеглобалистский альянс в качестве одного из рядовых его членов.
Роковой перелом произошел в 2017-м, когда на роль лидера был выдвинут Эмманюэль Макрон. Чтобы обеспечить ему не только победу на президентских выборах, но и прочные позиции в парламенте (а значит, и в правительстве), политтехнологи избрали путь разрушения фактически двухпартийной системы и формирования новой центристской политической силы.
План сработал: эта сила, сформированная из обломков социалистов и республиканцев, уверенно победила на парламентских выборах и обеспечила Макрону комфортное существование во время его первого президентского мандата. Однако искусственно сформированный "мейнстрим" привел к образованию вакуума на политических флангах, который довольно скоро оказался заполненным: слева возникла радикальная "Неподчинившаяся Франция" во главе с Жан-Люком Меланшоном, а весь правый фланг заняло "Национальное объединение", успешно переформатированное Марин Ле Пен из крайнего правого "Национального фронта". Вдобавок и социалисты сумели вернуть часть утраченных позиций, а республиканцы, хотя и раскололись на несколько самостоятельных партий, все же сохранили определенное влияние в правоцентристском секторе.
В результате всех этих пертурбаций Франция стала напоминать другие европейские демократии: президентская вертикаль ослабла, в политическом поле возникло несколько примерно равных по силам партий, ни одна из которых не в состоянии одержать единоличную победу на парламентских выборах, а договариваться о коалициях сложно из-за идейных расхождений и персональных амбиций лидеров. Внешним силам это удобно, им проще диктовать свою волю, а вот для самой Франции, как выяснилось, это не очень хорошо.
Применительно к текущему моменту все это означает, что искусственно созданный для поддержки Макрона "мейнстрим" вот-вот окончательно рассыплется, президенту почти не на кого опереться, вот он и пытается вновь бросить в бой Лекорню, хотя эта попытка заведомо обречена на проигрыш. Возможно, и ставка на достижение договоренности с социалистами уже не сыграет, а значит, вместо трех сценариев Макрону придется выбирать лишь из двух: собственной отставки и роспуска парламента. И нетрудно предположить, что под давлением обстоятельств он выберет второй вариант.
Также нетрудно предположить, что после досрочных выборов поле поддержки Макрона еще более сузится. Другое дело, что из-за упомянутой политической фрагментарности ни одна из партий не добьется решающего перевеса. Понадобятся коалиции, а они, как показывает практика, зачастую оказываются не слишком долговечными и жизнеспособными. Ситуация приятна для тех, кто желал бы видеть Францию слабой. А вот чтобы сделать ее "снова великой", понадобится консолидация сил как слева, так и справа. Но пока что признаков такой консолидации не видно.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения цитирования сайта tass.ru
Комментарии