"Почему мы так относимся к своему Рафаэлю?": найдены останки Андрея Рублева

Справка "МК": Соловьев Владимир Николаевич, родился в 1950 году в городе Ессентуки. Работал в органах прокуратуры, затем в Следственном комитете РФ. Участвовал в расследовании многих резонансных дел

Возглавлял следствие по делу о гибели Николая II, членов его семьи и свиты - с момента возбуждения дела (август 1993 года) до ноября 2015 года. С 2020 года - в отставке.

- Владимир Николаевич, начнем с самого начала: как, при каких обстоятельствах вы оказались причастны к судьбе останков Андрея Рублева и Даниила Черного?

- Это довольно длинная история. Начать ее нужно с истории Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря, монахами которого были великие иконописцы. Это самый древний сохранившийся московский храм и вообще старейшее здание в Москве. После революции собор, как и весь монастырь, был закрыт. В 1989 году храм вновь освятили и возобновили в нем богослужения, а в 1991 году его настоятелем был назначен протоиерей Вячеслав Савиных. Изумительный, надо сказать, человек. Подвижник, бессребреник... В общем, человек высочайшей пробы.

Отец Вячеслав занялся приведением собора в порядок. По его инициативе в 1992 году в храме начались археологические работы, целью которых первоначально был поиск основания древнего престола. В ходе этих работ - их проводили археологи Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, расположенного на территории монастыря, - под алтарем храма был обнаружено засыпанное грунтом и обломками подвальное помещение, а в нем останки четырех человек. Прах двоих покоился в выдолбленных из цельного куска дерева дубовые колоды, остальных - в дощатых гробовинах.

- И что это были за люди?

- С большой степенью вероятностью можно предположить, что были обретены мощи четырех первых настоятелей Андроникова монастыря - преподобных Андроника, Саввы, Александра и Ефрема. На это ясно указывают и время захоронений, определенное как XIV-XV века, и их место. Очевидно, что в алтарной части храма - да еще и в дубовых колодах - могли быть похоронены лишь лица, имевшие чрезвычайно высокий статус в обители. Это, конечно, была потрясающая находка - и с научной, и с церковной точки зрения.

В январе 1994 года гробам святых основателей монастыря приехал поклониться патриарх Алексий II. Вместе с ним место захоронения посетил церковный археолог Сергей Алексеевич Беляев. Патриарх поручил Беляеву "взять шефство" над мощами, оказать помощь в проведении раскопок и обеспечении сохранности останков. Однако Беляев появлялся в храме лишь изредка, а затем и вовсе забыл о поручении патриарха. Нашлись вскоре другие дела и у музейных археологов.

Останки святых иноков оказались брошены на произвол судьбы. Их просто накрыли полиэтиленовой пленкой и тем самым, по сути, обрекли на уничтожение: кости, пролежавшие сотни лет в земле, от соприкосновения с воздухом, изменения температурного режима и влажности быстро деградируют. Состояние останков - на них появилась плесень - вызвало серьезную тревогу у отца Вячеслава. Он стал обивать пороги музейных и церковных инстанций, но все оказалось бесполезно: без предварительного финансирования археологи работать отказались.

Тогда в отчаянии - это был уже ноябрь 2002 года - настоятель храма обратился за советом к Татьяне Дмитриевне Пановой - доктору исторических наук, крупному специалисту по средневековой Москве и ее некрополистике. В то время она занимала должность главного археолога музея-заповедника "Московский Кремль". Татьяна Дмитриевна сразу поняла масштабы бедствия и согласилась оказать безвозмездную помощь. Однако столкнулась с неожиданной и неразрешимой проблемой: она не могла попасть в раскоп.

- Потому что она женщина?

- Да, по церковным правилам, женщинам вход в алтарь воспрещен. Нарушить их отец Вячеслав не мог. Тогда Панова посоветовала ему обратиться к Сергею Алексеевичу Никитину - судебному медику, главному специалисту Бюро судебно-медицинской экспертизы города Москвы.

Никитин имел огромный опыт работы со средневековыми останками. Долгие годы он занимался реконструкцией облика человека по черепу, выполнил множество скульптурных портретов исторических личностей, в том числе - Софии Палеолог, Елены Глинской, Ирины Годуновой, Николая II и членов его семьи. Восстанавливал облик святых, похороненных в Троице-Сергиевой лавре.

То есть это опытнейший человек, специалист экстра-класса. А мы с Никитиным были старыми приятелями. Никитин участвовал в исследовании останков царской семьи - в рамках расследования уголовного дела, которое я вел. У меня самого, кстати, тоже имелся кое-какой опыт участия в археологических раскопках. Я, например, отработал несколько сезонов с Отто Николаевичем Бадером, крупнейшим советским археологом, специалистом по каменному и бронзовому векам.

В общем, Никитин заинтересовался этой темой. Он позвонил мне, сообщил о предстоящей работе и спросил, не хочу ли я в ней участвовать. Мне тоже стало интересно. Я согласился, и мы с Никитиным отправились в Андроников монастырь. Тут, правда, возникло новое препятствие: выяснилось, что Никитин, как некрещеный, тоже не может войти в алтарь. Мне в этом смысле повезло больше: меня за несколько лет до этого крестил митрополит Ювеналий (Поярков).

Короче говоря, через неделю Никитин был крещен под сводами Спасского собора. Я стал его крестным отцом. На следующий день после крещения мы приступили к работе и с это момента почти все выходные дни проводили в этом раскопе. Основная нагрузка легла, конечно, на плечи Никитина. Я лишь помогал, "ассистировал" ему.

- А в чем именно заключалась работа?

- Мы занимались спасением найденных под алтарем останков - их реставрацией и консервацией. Внешне это выглядело довольно однообразно: кости тщательно очищались кисточкой и пропитывались горячим пчелиным воском. Это очень древний и очень надежный способ консервации, позволяющий сохранить костные останки на века.

Эти труды продолжались несколько месяцев. И когда они уже подошли к концу, случилось следующее событие: часть стенки раскопа, где находилась небольшая ниша с останками двух человек, внезапно обвалилась. Вспоминаю, что одновременно мы почувствовали благоухание. В чудеса я, честно говоря, не верю, но тут в буквальном смысле слова запахло мистикой.

Благоухание, впрочем, объяснилось просто: в тот момент, когда осыпалась почва, по лестнице спускался помощник отца Вячеслава, в руках у которого находилась коробка с воском и инструментами. Я спросил у него, что это за приятный запах, и служка объяснил, что в коробке раньше находилось освященное миро. Коробку он оставил недалеко от раскопа, и этот сопровождал нас потом очень долго.

- Это были те самые останки - Андрея Рублева и Даниила Черного?

- Да, те самые. В принципе, на это захоронение наткнулись еще археологи, работавшие до нас. Но, поскольку оно находилось в более позднем стратиграфическом слое, относящимся к концу XVIII - началу XIX века, наши предшественники не обратили на него никакого внимания. Полностью проигнорировали его, не расчищали и не исследовали.

- А что вас побудило заняться этим захоронением? Обрушение, открывшее нишу?

- В какой-то мере, да. Интерес к этим скелетам появился у нас, в общем-то, сразу, с самого начала, но сперва мы решили завершить работу по консервации останков основателей монастыря. А тут как-то все совпало: и наша работа закончилась, и эта ниша обнажилась... В общем, в феврале 2003 года мы приступили к вскрытию и изучению погребения ?5, как это место обозначено в материалах исследования.

Первоначально мы тоже считали, что захоронение позднее. Храм ведь неоднократно горел. Очень большие пожары были в XVIII веке и в 1812 году, во время наполеоновского нашествия: собор тогда частично разрушился, рухнул его купол. Зная об этом, мы предположили, что останки в нише могут принадлежать жертвам пожара 1812 года. Однако следов воздействия огня либо каких-либо иных повреждений, подтверждавших эту версию, на костях обнаружено не было.

Кроме того, мы достаточно быстро поняли, что погребение ?5 не являлось первичным захоронением: размеры ниши, ограниченной сверху и снизу каменными плитами, полностью это исключали. В этот объем не поместилось бы тело даже одного взрослого человека, не говоря уже о двоих. Словом, было ясно, что это перезахоронение, причем совершенное по прошествии значительного времени после смерти, когда останки были уже скелетированы.

Татьяна Панова, "курировавшая" нашу работу дистанционно, из помещения храма, внимательно изучила предметы, обнаруженные в нише. Это были погребальная чаша и детали иноческого облачения: плетеный параман (плат с изображением креста), обувь из кожи, кожаный пояс с металлической пряжкой. Все эти находки Татьяна Дмитриевна определила как относящиеся к концу XIV – первой четверти XV века. То есть люди умерли, вероятно, в этом временном промежутке и сначала были погребены в каком-то другом месте.

И перед нами тогда возник вопрос: можно ли определить, кому принадлежат эти останки? Ясно, что удостоиться захоронения в алтаре собора могли только какие-то необыкновенные люди.

- Кому первому пришла мысль, что это могут быть Андрей Рублев и Даниил Черный?

- Честно говоря, не помню. Может быть, Пановой, может быть, Никитину, может быть, мне. Мы, знаете, не делили между собой лавры. Да и не было такого, что кого-то вдруг озарило. Никто не кричал "Эврика!", выпрыгивая из ванны. Это был довольно долгий и трудный процесс. Мы отбрасывали одну версию, вторую, третью, четвертую, пятую... И в конце концов пришли к выводу, что это могли быть только два человека - Андрей Рублев и Даниил Черный.

И это не только наш вывод. Когда пришло понимание, что захоронены люди неслучайные, к решению вопроса о принадлежности останков мы подключили знакомых нам специалистов. Собралась своеобразная научная группа, всего в ней было около 20 человек - специалисты в области истории, биологии, антропологии, антропохимии, судебной медицины, криминалистики, искусствоведения...

Особое место в группе занимала Вера Григорьевна Брюсова - историк русского средневекового искусства, посвятившая свою жизнь изучению жизни и творчества Андрея Рублева. "Прочесть" исторические источники помогла доктор исторических наук, заместитель директора Российской государственной библиотеки Екатерина Васильевна Никонорова.

Антропологическое исследование останков провели Сергей Владимирович Васильев, руководитель Центра физической антропологии Института этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая РАН, и Светлана Борисовна Боруцкая, старший научный сотрудник кафедры антропологии биологического факультета МГУ имени Ломоносова... Ну, то есть люди собрались очень серьезные, авторитетные.

- Работа шла исключительно на общественных началах?

- Если вы о деньгах, то никто - ни мы сами, ни привлеченными нами специалисты - не получил за это ни копейки. Даже мыслей ни у кого об оплате не возникало. Ну что вы, господи! Что же касается организации процесса, то фактическим руководителем образовавшейся исследовательской комиссии был Сергей Никитин.

Перед группой стояло много вопросов, но главный: могли ли останки принадлежать Андрею Рублеву и Даниилу Черному? Ответ представлен в акте комплексного исследования останков, под которым стоят подписи принимавших участие в этой работе ученых и экспертов.

Ответ такой: "На основании совокупной оценки результатов исследования можно с высокой степенью вероятности считать, что обнаруженные останки являются останками иконописцев преподобных Андрея Рублева и Даниила Черного".

- Могли бы вы перечислить доводы в пользу это версии?

- Во-первых, как я уже сказал, это место погребения. Поскольку речь идет о перезахоронение, то это явно не случайные останки. Между тем предметы, найденные в захоронении, говорят о том, что это были простые, рядовые монахи, не относящиеся к священноначалию. Но в Андрониковом монастыре, несмотря на его древность, было не так много иноков, которые были бы широко известны, имена которых гремели бы на весь мир.

Собственно, известно только о двоих таких, и эти двое - Андрей Рублев и Даниил Черный. Согласно известным нам историческим источникам, иконописцы умерли в конце 1420-х годов от "морового поветрия", то есть стали жертвами свирепствовавшей тогда на Руси эпидемии чумы. О том, когда именно это произошло, точных данных нет. Называются разные даты: и 1427, и 1428, и 1430 год.

По поводу того, где они умерли, тоже единого мнения не существует. Я сам склоняюсь к той версии, что иконописцы скончались в Троице-Сергиевой лавре, где они в то время работали - расписывали Троицкий собор монастыря.

Так или иначе, все исследователи сходятся в том, что знаменитые иноки были погребены на территории Андроникова монастыря. Известно и точное место первоначального захоронения: оно находилось у старой колокольни Спасского собора. Согласно источникам, могилы сохранялись вплоть до конца XVIII века.

Затем старая колокольня была снесена, а на ее месте была возведена новая. При этом могилы Андрея Рублева и Даниила Черного в результате этой перестройки якобы были сровнены с землей и преданы забвению. Но такого просто не могло быть.

- Почему вы так считаете?

- Напомню, что речь идет ни о чем-нибудь, ни о каком-то торговом центре, а о православной монастыре, который, как и любая обитель, должен был очень трепетно относиться к своим святыням, составлявшим главную его ценность. Да, Андрей Рублев и Даниил Черный не были на тот момент канонизированы. К лику святых иконописцы были причислены уже в наше время, в 1988 году. Но почитались они с давних времен.

К примеру, в документах Стоглавого собора Русской церкви, созванного в 1551 году, при Иване Грозном, записано, что каноническим образом Троицы может считать только образ, созданный Андреем Рублевым. И уж тем более самые известные монахи Андроникова монастыря должны были почитаться в собственной обители.

То, что такое почитание было, - факт несомненный. Не случайно же могилы Андрея Рублева и Даниила Черного сохранялись в течение почти четырех веков. Так могли ли монахи, сносившие деревянную колокольню в конце XVIII века - причем стройка была плановой, не было никакой катастрофы, никакого стихийного бедствия, - сровнять с землей и предать забвению могилы великих иконописцев?

Уверен, что нет. Это исключает сама логика церковной жизни. Скорее всего, останки были извлечены из земли и помещены в нишу возле алтарного престола Спасского собора - рядом с могилами первых монастырских настоятелей. Другое объяснение появлению там этого захоронения найти трудно.

Наконец еще один очень важный аргумент - химический состав останков: в костях из погребения ?5 было обнаружено повышенное содержание мышьяка, ртути, свинца, меди и других металлов, входивших в состав красок, применявшихся художниками в XIV–XV веках. В останках первых настоятелей монастыря такого набора элементов не нашли.

- Но почему о перезахоронении не сообщают никакие исторические источники?

- Монастырь - закрытое место. Факт перезахоронения мог быть отражен лишь в каких-то внутренних документах самой обители. До нас они дойти не могли: архив Андроникова монастыря был полностью уничтожен в 1812 году в результате пожара. Кроме того, я не исключаю, что перезахоронение хотели сохранить в тайне.

Известно, что мощи иконописцев разыскивали старообрядцы. Андрей Рублев и Даниил Черный - одни из наиболее почитаемых фигур в Русской старообрядческой церкви. Это и их святые. Кстати, совсем недалеко от монастыря находится Рогожское кладбище - духовный центр русского старообрядчества. Так что, вполне возможно, местонахождение останков скрывали из опасения, что старообрядцы попытаются выкрасть мощи и перенести их к себе.

- И все-таки, по большому, по гамбургскому, так сказать, счету: какова вероятность того, что останки действительно принадлежат знаменитым иконописцам?

- Как криминалист я бы оценил ее в 95-98 процентов. То есть как очень большую, практически исключающую другие варианты. Если рассматривать доводы за разрозненно, каждый факт по отдельности, то, возможно, они не покажутся такими уж убедительными. Но если брать все вместе, в комплексе, в совокупности, то вероятность увеличивается многократно. Лично у меня никаких сомнений нет. Мое мнение категорично: да, это останки Андрея Рублева и Даниила Черного.

- Удалось ли определить, кто есть кто в этом захоронении, останки конкретно Андрея Рублева и останки Даниила Черного?

- Конечно. Большой проблемы тут не было. Согласно историческим источникам, между художниками была довольно большая разница в возрасте: Андрей был намного моложе Даниила. И такая же разница присутствовала у людей, чьи останки были найдены в этом захоронении. Один из них был определен как мужчина, биологический возраст которого составлял около 50 лет, второй - как мужчина старше 70 лет. Это соответствует данным исторических источников о возрасте Андрея Рублева и Даниила Черного на момент их смерти.

- То есть это еще один довод за?

- Да, совершенно верно. Исследование, как вы видите, было полным, комплексным и очень тщательным. Единственное, что мы не использовали, - это генетика. Можно было, конечно, провести еще и генетическую экспертизу, но с кем сравнивать? Сравнивать не с кем. Потомков у монахов-иконописцев не было. С точки зрения идентификации генетика в данном случае совершенно бесполезна.

Правда, генетики решают многие другие интересные вопросы. Например, о расовой и национальной принадлежности, о цвете глаз, волос... Если у общества будет интерес к этому открытию - а я считаю это именно открытием, - такое исследование вполне можно будет провести.

Но как выглядел Андрей Рублев, в общем-то, уже известно: Сергей Никитин реконструировал его облик по великолепно сохранившемуся черепу. Реконструкция, кстати, во многом похожа на образ, который в знаменитом фильме Андрея Тарковского ("Андрей Рублев". - "МК") воплотил Анатолий Солоницын. Никакой информации о внешности иконописца у Тарковского, разумеется, не было, так что, видимо, сыграла свою роль творческая интуиция.

- Когда было закончено ваше исследование?

- В конце 2004 года. Тогда же была подготовлена первая версия акта комплексного исследования, о котором я говорил. В марте 2006 года был представлен окончательный его вариант.

- А кому, собственно, он был представлен? Кто адресат?

- Адресатов было три. Прежде всего это Музей имени Андрея Рублева, поскольку это их тематика. Во-вторых, это церковь, потому что речь идет о православных святых. Третий адресат - это, говоря возвышенным языком, наша научная и культурная общественность.

- И какой же была реакция?

- Церковь вообще никак не отреагировала, а реакция музея была, мягко говоря, своеобразной. После того, как мы с Никитиным передали им материалы по исследованию останков, руководство музея устроило нам "торжественную порку": на нас обрушились с обвинениями в "черной археологии", угрожали прокуратурой и привлечением к уголовной ответственности. Я тоже не стал молчать.

"Хорошо, - говорю, - пишите в прокуратуру. - Но мы тоже скажем все как есть: о том, что Музей имени Андрея Рублева не проявил никакого интереса к археологическим памятникам времен Рублева, находящимся в двух минутах ходьбы от кабинета директора. Что из-за халатности музейных работников едва не были утрачены останки основателей Андроникова монастыря..." В общем, скандал вышел жуткий. Никакого продолжения, правда, он не имел.

- Словом, ваше открытие никого не заинтересовало?

- К сожалению, да. На этом все заглохло.

- А где сейчас находятся останки Андрея Рублева и Даниила Черного?

- После всех проведенных нами исследований и консервации они были помещены в великолепные красивые ковчеги - их по нашей просьбе безвозмездно сделал петербургский мастер-краснодеревщик Алексей Тарасов, которому в свое время правительство поручило изготовление гробов для Николая II и членов его семьи, - и перенесены в алтарь Спасского собора. Насколько мне известно, они до сих пор находятся там.

- При этом общепринятой по-прежнему остается та точка зрения, что останки иконописцев навсегда утрачены. Процитирую Википедию, главный источник знаний в современном мире, статью, посвященную Рублеву: "В 1993 году были обнаружены мощи, которые рядом авторов были ошибочно приписаны Андрею Рублеву". Обидно такое читать и слышать?

- Конечно, обидно. Не за себя, а за страну. Представьте себе, например, что в Италии потерялась и была найдена могила Рафаэля. Что-то подсказывает, что там реакция на такое открытие была бы совершенно иной. Но значение Андрея Рублева и его творчества для истории и культуры нашей страны, для русского Возрождения ничуть не меньшее, даже большее, чем значение Рафаэля для Италии. Почему же мы так относимся к своему Рафаэлю?

- Были ли еще попытки привлечь внимание к этой теме?

- Неоднократно. Не так давно, кстати, месяца три тому назад, я написал письмо Николаю Бурляеву (актер, кинорежиссер, первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений. - "МК"), который, как известно, сыграл в фильме Тарковского (в картине "Андрей Рублев" Бурляев исполнил роль колокольного мастера Бориски. - "МК").

Я просил Николай Петровича - как государственного деятеля, как человека, интересующегося историей и причастного к феерии Тарковского, - обратить свое внимание на судьбу останков великих иконописцев. Что называется, поднять эту тему. Однако никакого ответа, к сожалению, не получил.

Тем не менее уверен, что история с обретением мощей Андрея Рублева и Даниила Черного далеко не закончена. Господь испытывает нас, и правда неминуемо восторжествует. Но случится это, похоже, еще не скоро.