На днях премьер-министр Великобритании Кир Стармер заявил, что страна возьмет курс на обратное сближение с экономикой Европейского союза. Причина — последствия выхода Великобритании из объединения (Brexit) оказываются негативными для хозяйственной деятельности. Обращение Стармера к одной из самых жареных и изъезженных тем британской политики становится очередной демонстрацией политического банкротсва как самого британского лидера, так и его партии в целом. Более того, сейчас мы наблюдаем один из наиболее масштабных партийных кризисов в истории страны в целом. Но обо всем по порядку.
"А в остальном, прекрасная маркиза…"
Рейтинги одобрения деятельности правительства в Великобритании сейчас проходят точку исторического минимума. Осенью 2025 года более трех четвертей британских избирателей, согласно официальным данным, его работу, тогда как лишь 11% считали действующий курс удовлетворительным. Похвастаться большими успехами страна сейчас не может
Читайте также
100-летнее соглашение: ведет ли Великобритания Украину в неоколониализм
На этом фоне неудивительно, что риторика премьер-министра обращена не в будущее и даже не в настоящее, а в прошлое десятилетней давности. Учитывая, что голосование произошло в период правления консерваторов под руководством Дэвида Кэмерона, это становится еще и уколом в сторону главных (как думалось) политических оппонентов. Впрочем, Консервативную партию сегодня трудно назвать активным политическим игроком. Сайт партии в открытую приглашает "помочь в обновлении", то есть практически с нуля создать политическую платформу. По большому счету, это становится признанием в том, что предложить избирателю партии сейчас нечего. Такая ситуация создает у британцев ощущение безысходности: нынешнее правительство работает плохо, а основная альтернатива присутствует только в номинальном формате. Появляются условия для более вольготного существования третьих политических сил.
Перестройка по-британски
В 2018 году в Британии была организована Партия Брексита, которая заявляла о себе как о новой консервативной политической силе. Партия вышла с критикой двух главных игроков, обещая решить и вопросы миграции, и экономические проблемы — в общем, быть настоящей народной силой. Сегодня такой партии не существует. Вернее, называется она по-другому. Теперь это Reform UK, и ее лидер Найджел Фарадж недвусмысленно демонстрирует свои премьерские амбиции. Не остался он в тишине после критики Брексита действующим премьер-министром. В частности, Фарадж отметил, что Стармер не должен винить участников референдума в собственных провалах, а сам он "заплатит свою цену на избирательных участках". Такое заявление трудно не рассмотреть как полноценную критику действующего правительства.
Да и сторонники Стармера тоже не очень поняли, почему вдруг в политической повестке снова возник Европейский союз, от которого так долго и болезненно уходили. А дело вот в чем. Во внешней политике Стармер принял на себя роль лидера "коалиции желающих", поддерживающих Украину. С этим с ним пока что неформально спорит президент Франции Эмманюэль Макрон, но это в общем нормальная ситуация для франко-британских отношений. Учитывая дистанцирование США от европейской позиции, особенно в ходе дискуссий о планах завершения боевых действий и заключении мирного соглашения, Великобритания со своим столетним соглашение с Украиной пытается стать ее "главным другом". Чтобы быть лидером не только на словах, но и на деле, Великобритании нужны более твердые отношения со странами континентальной Европы. Но вот европейцы не забыли, с каким скандалом в свое время проходило отделение Великобритании. Так что обращение к теме Брексита превращается в ретроспективное извинение, которое в логике Стармера должно придать его намерениям бóльшую искренность в глазах партнеров и вернуть в "европейский клуб". Однако избиратели такой увлеченности внешнеполитическими прожектами в период общего кризиса, как видно, не разделяют.
Читайте также
Чуда не произошло: почему рейтинги британского премьера все ниже и при чем здесь Россия
На этом фоне Reform UK выходит с прямо контрастной политической программой. Некоторые даже называют Найджела Фараджа "британским Трампом", учитывая его правоконсервативную политическую ориентацию и схожий риторический стиль. Думается мне, что создания именно такого имиджа политик и добивался. Все же метафора сильного национального лидера в отсутствие реального политического предложения может оказаться довольно привлекательной для массового избирателя. А в текущей ситуации народной критики правительства даже слова о том, что "мы будем делать по-другому", могут стать обнадеживающими. И это на самом деле создает не только возможности, но и большие риски.
Что день грядущий им готовит?
В обрисованной ситуации позитивных моментов для жителей Великобритании, пожалуй, практически нет. Как писал выше, партийная система страны оказалась в состоянии политического тупика. А политические тупики почти всегда становятся питательной средой для рассвета радикальных и экстремистских сил. Даже ту же Reform UK некоторые консервативные критики относят к радикальным популистам. Что уж говорить о "настоящих" радикалах, которые могут активизироваться в такие турбулентные времена.
Весной 2025 года в Великобритании ряд митингов против текущей миграционной политики, в которой активную роль играли ультраправые активисты из партии Britain First. Этими настроениями воспользовался и Фарадж, надо сказать, довольно успешно. На 1 декабря 2025 года 25% избирателей называли именно Reform UK в качестве той партии, за которую они готовы проголосовать на выборах. Это самый среди всех действующих политических партий Великобритании. Так что пока что цифры ничего хорошего системным политическим силам не предвещают. При этом мы видим, что призывы со стороны несистемной оппозиции на уровне намерений работают успешно.
Тем не менее заигрывание с праворадикальной повесткой может привести и к обратному эффекту. В какой-то момент слишком оптимистично настроенные радикалы могут увидеть, что их повестка в полной мере не используется реальными политическими силами, а выступает лишь поводом для подъема статуса среди определенных групп населения. И вот тогда рассерженные новые правые могут перейти к более активным действиям, причем разворачиваться они будут вне легального политического поля.
А что до Стармера? Сейчас мне видится, что это человек с фактически законченной политической карьерой. Как и его партия, которая в ситуации иллюзорного отсутствия конкуренции со стороны главного оппонента расслабилась и потеряла связь с реальностью. Нетрудно догадаться, что излишняя самоуверенность редко приводит к достойным политическим результатам.
Однако британская политика умеет подбрасывать сюжеты, которые переворачивают расстановку сил буквально за считаные месяцы. И если прошлые циклы показывают что-то уверенно, так это то, что переоценка собственных позиций является едва ли не главной причиной стремительных падений. Лейбористы, пришедшие к власти под лозунгами "возвращения надежды" и "национального обновления", слишком быстро оказались в положении партии технократов, которые смотрят на страну не через призму ежедневных трудностей граждан, а через отчеты об исполнении бюджетных программ и графики международных обязательств. Такое отстранение от реальности в британской культуре воспринимается особенно болезненно: общество всегда ожидало от власти простого и честного разговора — пусть даже неприятного.
Именно этого разговора сегодня не слышно. Когда премьер-министр предпочитает говорить о макроэкономике или евроинтеграции, а не о росте стоимости жизни, падающем качестве госуслуг и отсутствии внятного плана развития регионов, в сознании избирателя возникает подозрение, что руководство страны живет в параллельной реальности. На этом фоне любой политик, способный назвать вещи своими именами, пусть даже в резко поляризующей форме, получает шанс стать выразителем народного недовольства. История знает примеры, когда подобные фигуры приводили к глубоким трансформациям политической системы.
Читайте также
Космическая бездна: эффективны ли звездные программы европейцев
Впрочем, кризис текущего правительства не означает, что его смена автоматически улучшит положение. Британия оказалась в положении государства, где ключевые партии утратили способность предлагать долгосрочные и институционально устойчивые решения. Выход из этого тупика требует не очередного харизматичного лидера, а серьезного пересмотра правил игры: обновления программ, реформы партийной инфраструктуры, изменения механизма внутрифракционной ответственности. Но политический класс, похоже, не готов к подобной работе.
Поэтому ближайшие годы могут пройти под знаком затяжной турбулентности. Стармер, вероятнее всего, станет лишь одним из множества эпизодов этого периода, политиком, который пришел в эпоху ожиданий и ушел в эпоху разочарования. Его место займут новые лидеры. Возможно, более яркие, возможно, более жесткие. Но главный вопрос заключается даже не в том, кто придет, а в том, какую Британию эти люди будут пытаться строить. И согласится ли общество платить цену за очередной политический эксперимент в момент, когда терпение давно на исходе.
В конечном счете нынешний политический кризис — это не только провал конкретной партии или премьера. Это симптом глубинного сбоя всей британской модели, десятилетиями опиравшейся на традиции, умеренность и предсказуемость. Когда эти опоры размываются, страну неизбежно ждет период поиска новых ориентиров. И от того, какие силы первыми сумеют предложить понятный и честный путь вперед, зависит, останется ли Великобритания стабильной демократией или вступит в куда более тревожную и конфликтную политическую эпоху.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения цитирования сайта tass.ru
Комментарии