3 октября 1990 года Германская Демократическая Республика (ГДР) навсегда спустила свои флаги. 14 входивших в ее состав округов стали частью единого немецкого государства.
Объединение произошло не только бескровно, но и бесплатно. Как утверждает автор книги "Завещание. Протоколы Гельмута Коля" журналист Хериберт Шванн, канцлер ФРГ в его присутствии произнес: "Если бы Горбачев сказал: "Дайте нам сотню миллиардов и получите ГДР", — мы так бы и сделали. Что такое 100 млрд за восточные земли при их годовом бюджете 500 млрд? Да, ГДР нам досталась по цене бутерброда!"
Оставалось одно препятствие. Помимо ресурсов, под властью Коля оказались и люди. Их интеграция в единое германское пространство затягивается до сих пор.
Германия на двоих
То, что и в 2020-х федеральные земли Востока остаются для Берлина источником трат и беспокойства, можно назвать знаком стабильности
Ожидания, что выравнивание уровня жизни позволит устранить последствия пережитого стресса, оказались завышенными. В 2024 году социолог Штефан Мау провел исследование среди молодежи. Немцы-зумеры и миллениалы, появившиеся на свет уже после 1990 года, сохраняют восточную идентичность, пусть никогда и не жили в ГДР. 61% из них полагает, что Восток и Запад Германии продолжают враждовать, и это при том, что среди старших поколений тот же показатель ниже. Поучительный результат ученый объяснил тем, что выросшие при социализме уроженцы Востока питали иллюзии о капиталистическом потребительском рае и потому искренне поддерживали объединение. Их родившиеся в неблагополучное (для восточной части) время дети унаследовали совсем другое чувство: оставленности и обиды.
Исследование, проведенное Университетом Лейпцига в 2022 году, высвечивает психологические причины разделения. Зажиточное и чрезвычайно либеральное общество Западной Германии объединялось с пролетарской ГДР далеко не на равных. Недопредставленность Востока в бизнес-элитах, СМИ и коридорах власти, в 1990-е считавшаяся временным перекосом, впоследствии закрепилась как новая норма. Ее наглядная иллюстрация — кабинет нынешнего канцлера Фридриха Мерца, выходца с Запада: за Востоком в нем закреплено единственное место. Но дело не только в этом: трансфер элит в бывшую ГДР привел к появлению устойчивого впечатления, что и сами восточные земли оказались под негласным управлением весси — западных немцев.
С Востоком, но без восторга
Ответом жителей Востока стал их собственный исход на Запад (страны), который парадоксальным образом сцементировал местную идентичность. Готовые к капиталистическим преобразованиям и заряженные на карьеру уехали так быстро и в таких количествах, что спровоцировали демографическое пике. Начиная с 1990 по 2022 год население Западной Германии, несмотря на старение, продолжало расти (в целом на 10%), а Востока — впервые в истории сократилось (на 15%).
Выбравшие остаться дома затаили обиду. По данным социологов, 40% из них идентифицируют себя в качестве осси (восточных немцев) и лишь во вторую очередь — как граждан ФРГ. Еще больше тех, что считают себя ущемленными своей страной. 57% опрошенных согласились с утверждением, что являются в Германии гражданами второго сорта, причем среди пожилых эта доля так же велика, как и у молодежи.
То, что у заставших социализм принимает форму "остальгии", тоски по исчезнувшей ГДР, в следующих поколениях называется другими словами — Osttrotz (восточное упрямство) и Oststolz (гордость от принадлежности к Востоку). Неологизмы отвечают за формирование отдельной реальности Востока, игнорирующей то, что предлагает Запад. Региональные выборы 2024 года в очередной раз продемонстрировали, насколько расходятся политические предпочтения обеих частей единой страны. На Востоке, насчитывающем 15% общего населения, проживает 50% кадрового состава правой партии "Альтернатива для Германии". И там же она добивается немыслимого где-либо еще успеха: 30,6% на выборах в Саксонии и 32,8% — в Тюрингии.
Отчасти за достигнутый правыми результат отвечает интернет-статистика. Ни одно из крупных сетевых СМИ Германии не держит основную редакцию на Востоке. Зато и читаемость общенемецких, то есть западных, медиа там рекордно низка. Предпочитающие локальные источники информации местные и голосуют соответственно: помимо АдГ успехом у них пользуется Союз Сары Вагенкнехт — лево-правая партия, в национальном масштабе борющаяся за выживание, но на Востоке закрепившая за собой почетное третье место — впереди социал-демократов и "зеленых".
Нет дороги короче, чем дорога в тупик
Неприятие восточными избирателями экологистских идей, близкое к полному бойкоту, стало притчей во языцех в ФРГ. В Восточной Германии часто встречаются округа, где популярные на уровне 10–15% в остальной Германии "зеленые" сжаты до карликовых нескольких процентов: этой партии там просто нет.
Нежелание Востока принимать общелиберальную западную повестку (включая поддержку миграции и сексуальных реформ) вылилось в обмен презрительными выпадами. Тон в нем задает Запад, ведь на его стороне все СМИ. В их зеркале Восток, сопротивляющийся переменам, предстает как отсталое и финансово неблагополучное общество.
Восток отыгрывается на теме миграции. Постепенно нарастающее в остальной Германии понимание, что с нынешними темпами переезда выходцев из Азии и Восточной Европы страна уже не может справиться, первым набрало силу на бывших социалистических землях. А поскольку прибытие первых групп мигрантов на Восток совпало с экономической рецессией 90-х, мысль об этом накладывается на воспоминания о неустроенности, сопровождавшей первые годы объединения Германии, и преобразуется в единое травматизирующее чувство. Так разговор может зайти и о главной коллективной ране — приватизации.
Реформа среди шторма
Для приватизации социалистического наследия на территории бывшей ГДР был создан "Тройханд" — специальное государственное ведомство. Под его начало было отдано 8 тыс. восточногерманских предприятий, на которых были обеспечены работой 4 млн человек.
Уже в течение считаных месяцев 3 млн из них были вынуждены искать себе новый источник дохода, так что к 1994 году на своих местах остались только 14%. В 2021 году Биргит Бройель, по сути, проведшая реформу железной рукой (после того, как радикалы из ультралевой террористической группировки "Фракция Красной армии" застрелили в 1991 году ее предшественника на посту главы "Тройханда" Детлева Карстена Ровведдера), принесла частичные извинения жителям Востока: приватизация, с ее точки зрения, могла бы быть осуществлена более гуманными, мягкими и, главное, продуктивными средствами. Однако поздно: разрыв между Востоком и Западом, сцементированный этим событием, останется в памяти поколений и, судя по всему, еще долго будет передаваться по наследству.
Зато едва ли кому-то придет в голову принести извинения России. По воспоминаниям посла СССР в Западной Германии Валентина Фалина, еще в 1960-х ее лидеры предлагали Москве 124 млрд дойчемарок за объединение с Востоком, но были встречены холодно. На пике холодной войны деньги можно было получить и за меньшую уступку: в Бонне соглашались "профинансировать" нейтральный статус ГДР почти на ту же сумму — 100 млрд марок. Представление, что именно такова рыночная стоимость Востока, успело укорениться на Западе. Поэтому, когда Шванн цитирует Коля, упоминающего эту сумму, не происходит ничего удивительного. Лидеры Западной Германии могли быть обескуражены, столкнувшись с экстраординарной скромностью советских властей. Вполне вероятно, Горбачева подвело неумение прогнозировать ход событий. В октябре 1988-го, когда на встрече с Колем принималось принципиальное решение об объединении ФРГ и ГДР, трудности Советского Союза еще казались преодолимыми. Когда спустя два-три года сравнительно некрупной суммы хватило бы, чтобы экономически стабилизировать страну, предотвратив ее распад, эти деньги Горбачеву уже никто не предложил.
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора. Использование материала допускается при условии соблюдения цитирования сайта tass.ru
Комментарии