"Я пережил трех царей и три революции…" — писал Николай Семашко в коротких мемуарах. Первый народный комиссар здравоохранения поскромничал. К этому перечню надо бы добавить еще как минимум три войны — две мировые и одну гражданскую. И еще массу бурных событий, в том числе ряд эпидемий, смертельных не меньше войн.
Если не в политическом, то в социальном плане Николай Семашко был создателем Советского государства никак не меньше Владимира Ленина или Иосифа Сталина. Но историческая память ему досталась куда скромнее — уже в СССР фигура первого наркома здравоохранения оказалась в тени иных деятелей советского прошлого, а с распадом социалистической державы и вовсе позабыта. Ведь политические и военные пертурбации для историков и потомков всегда интереснее, чем внешне скучные факты медицинской статистики.
Но с его наследием мы все неизбежно и регулярно сталкиваемся до сих пор. В день полуторавекового юбилея одного из главных медиков в истории России вспомним его судьбу и личность.
"Освоил все виды крестьянского труда…"
Николай Семашко родился 20 сентября (по новому стилю) 1874 года в самом центре России, в небольшом селе чуть южнее Ельца
"Я целые дни, с раннего утра и до позднего вечера, проводил с крестьянами на чистом воздухе... Помогал и в работе, освоил все виды крестьянского труда: подростком я умел запрягать лошадь, косить, пахать, молотить, возить снопы, складывать скирды" — так позднее о своем детстве рассказал в мемуарах сам Семашко.
Его отец, небогатый дворянин, зарабатывал преподавательским трудом. Он рано умер — скоропостижно скончался от тифа, когда Николаю едва исполнилось 13 лет. Возможно, эта смерть и предопределила дальнейший жизненный выбор мальчика — медицинскую стезю.
Но прежде юный Николай Семашко окончил гимназию в Ельце. Его другом и соседом по парте в те годы был Михаил Пришвин, будущий писатель. Спустя многие десятилетия в автобиографическом романе "Кащеева цепь" Пришвин, уже маститый и признанный литератор, опишет и своего друга юности.
Художественный портрет получился сильным. Достаточно привести в пример одну из сценок, когда директор гимназии отчитал Семашко за старую стоптанную обувь. Будущему министру тогда приходилось заботиться о младшем брате и трех младших сестрах — помимо учебы в гимназии он подрабатывал частным репетиторством, отдавая деньги матери. И Пришвин так описывает ответ Семашко на замечание по поводу стертых подметок: "Уважаемый господин директор, вам известно, что на моих руках семья, и у сестер и брата подметки крепкие; вот когда у них будет плохо, а у меня хорошо, то очень прошу вас сделать мне замечание".
Несмотря на материальные трудности, учился Семашко хорошо и в 1893 году поступил на медицинский факультет Московского университета. Среди его преподавателей были светила науки той эпохи — Иван Сеченов, Федор Эрисман, Николай Склифосовский, Климент Тимирязев.
Однако юный студент в университетских стенах увлекся не только наукой, но и политикой, что не удивительно, учитывая настроения значительной части общества на рубеже позапрошлого и прошлого столетий. Среди его московских знакомых в тот период оказались и будущие активисты грядущей революции — Вацлав Воровский и Владимир Бонч-Бруевич. К тому же родственником по материнской линии Семашко был Георгий Плеханов, в конце XIX века уже признанный лидер первых социал-демократов.
Позже уже государственный деятель Николай Семашко охарактеризует свои юношеские увлечения как "смутные, революционно-демократические настроения". В 1986 году он, студент-третьекурсник, был арестован полицией за попытку организовать демонстрацию в память о погибших на Ходынском поле во время коронации царя Николая II.
После двух месяцев следствия Семашко на два года выслали под надзор полиции в родные места, в город Елец. Уже в новом веке, в 1901 году, он сумел все же получить высшее образование — восстановиться в МГУ не разрешили, и диплом медика Семашко получит в Казанском университете.
"Единственное, что меня спасло…"
Почти сразу, в конце того же 1901 года, он доказал, что диплом получил не зря. Николай Семашко устроился врачом в Самарской губернии и тут же был командирован в дальние села бороться с эпидемией чумы. От заразной бактерии тогда лечить не умели, и работа врача-эпидемиолога была смертельно опасной. Единственным средством борьбы с распространением эпидемии оставался карантин — людей изолировали, а чумные села просто сжигали вместе со всем имуществом.
Молодой врач сумел оперативно установить, что причиной болезни в самарских селах стала не чума. Он выявил у больных одну из форм сибирской язвы, от которой уже имелись вакцины. В итоге эпидемию сумели остановить, а села спасли от уничтожения. Но для Семашко медицинский успех обернулся неожиданной стороной — его фамилию узнало высокое губернское начальство и на всякий случай тут же уволило "неблагонадежного".
В последующие годы ему довелось сменить немало мест работы в Оренбургской, Саратовской, Орловской и Нижегородской губерниях. В Нижнем Новгороде Семашко стал не только врачом, но и членом подпольной социал-демократической партии. В 1905 году участвовал в событиях первой русской революции, поддерживал забастовку рабочих в Сормово, неоднократно был арестован полицией.
С 1906 года Семашко — в эмиграции. В Швейцарии познакомился с Владимиром Лениным. Некоторое время трудился медиком в Париже. Когда в 1912 году начались Балканские войны, Николай Семашко в составе группы врачей Международного комитета Красного Креста отправился в Сербию. С началом Первой мировой войны стал главным врачом одного из военных госпиталей сербской армии. В 1915 году эта балканская страна была оккупирована союзниками Германии.
"С занятием Сербии венграми, потом турками и болгарами, — вспоминал позднее Николай Семашко, — я, как мяч, перебрасывался пленником из рук в руки. Единственное, что меня спасло, — это моя врачебная профессия, иначе я сгнил бы где-нибудь в концентрационном лагере".
Врачей на Балканах не хватало, и русский эмигрант лечил без разбора всех славян, оказавшихся по обе стороны фронта.
"Центральный медицинский орган…"
Из невольно затянувшейся эмиграции Семашко смог вернуться только осенью 1917 года, буквально за несколько недель до очередной революции. Как опытный медик и человек с немалыми связями в только что взявшей власть партии Ленина, он возглавил "врачебно-гигиеническое отделение совета районных дум" Москвы — фактически стал руководителем всей медицины города, которому со следующего, 1918 года вновь предстояло стать столицей.
Так начались его первые шаги на ниве общегосударственной медицины. Здесь надо отметить, что до Семашко в нашей стране — да, собственно, и нигде в мире — еще не возникло единой системы государственного здравоохранения. Любая медицина и врачебная помощь были рассеяны по самым разным, общественным и частным, учреждениям — земские врачи, частнопрактикующие врачи, ведомственные медики и тому подобное.
"Единое живое тело здравоохранения, разрезанное бюрократическими перегородками на 10 частей…" — так Семашко характеризовал прежнее состояние медицины. По его формулировке, такое положение приводило к "хаосу, разброду, несогласованности скудных медицинских мероприятий, преступному расточительству сил и средств, когда каждое из десятка ведомств проводило свою политику не только вне общего плана (какового не было), но иногда и в противовес одно другому".
Любопытно, что еще в 1910 году придворный хирург Георгий Рейн представил царю Николаю II обоснованный проект "особого Министерства народного здравия". Однако ни до Мировой войны, ни после февраля 1917-го ничего в этом направлении сделано не было. Первым государственным решением о создании единой системы здравоохранения в масштабах всей страны стал подписанный Лениным 18 июля 1918 года декрет "О Народном комиссариате здравоохранения".
Николай Семашко участвовал в подготовке декрета, он же стал и первым народным комиссаром (наркомом, аналогом министра) здравоохранения. Отныне в России появился, говоря словами ленинского декрета, "центральный медицинский орган, руководящий всем медико-санитарным делом".
Отмечу, что такой орган появился не только в разгар политических пертурбаций — по факту продолжалась Первая мировая война и разгоралась Гражданская, — но и на пике медицинских катастроф. В России и по всей планете тогда бушевала смертельная пандемия гриппа-испанки. Этой заразой тогда переболел каждый третий человек на планете, испанка убила десятки миллионов людей — больше, чем погибло на фронтах 1914–1918 годов. К тому же в нашей стране к пандемии гриппа добавилась эпидемия сыпного тифа, бушевавшая с 1918-го по 1923-й. "Сыпняком" тогда переболел каждый десятый житель бывшей Российской империи, счет погибшим шел на сотни тысяч.
В общем, Николаю Семашко пришлось возглавить Народный комиссариат здравоохранения в самые сложные и страшные годы. Ему же довелось почти с нуля создавать единую государственную систему врачебной помощи на пике развала и хаоса Гражданской войны.
С нуля зачастую приходилось начинать в прямом смысле слова — от имени наркома Семашко по стране массово распространялись плакаты, разъяснявшие миллионам малограмотных крестьян азы гигиены. В итоге вездесущий на советских плакатах нарком стал именем нарицательным — "семашками" в народе прозвали главных разносчиков заразы, платяных вшей, которых с плакатов и листовок громил первый нарком здравоохранения.
Конечно, его деятельность не ограничивалась только плакатами. К примеру, все мы хорошо помним, как несколько лет назад экстренно разрабатывались тесты и вакцины против коронавируса. В нашей стране их создавал Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии "Вектор". А старейший филиал "Вектора" был создан наркомом Семашко в феврале 1920 года для борьбы с эпидемией тифа.
"Подтяжки имени Семашки…"
Вообще, крайне сложно перечислись все, чем пришлось заниматься первому наркому здравоохранения столетие назад. От создания знаменитого пионерлагеря "Артек" до системы туберкулезных диспансеров по всей стране. От издания первой на русском языке медицинской энциклопедии до организации по всему СССР фельдшерско-акушерских пунктов.
Для подробного описания поистине грандиозной деятельности потребуется не одна многотомная книга. При этом не будет преувеличением сказать, что почти вся система медицинской помощи, которой мы пользуемся сегодня, восходит к наследию Николая Семашко, к плодам его трудов 20–30-х годов минувшего века.
Именно в тот период возникло медицинское и социальное явление, именуемое системой Семашко, — общенациональная структура здравоохранения в виде охватывающей всех граждан и действующей по всей стране иерархической сети государственных медицинских учреждений, объединенных в Министерство здравоохранения и финансируемых из госбюджета. Всеобщая вакцинация, диспансеризация, снижение младенческой смертности — первые достижения системы Семашко на ниве здравоохранения.
И после Гражданской войны, уже в годы нэпа (новой экономической политики) и индустриализации имя наркома здравоохранения Семашко оставалось весьма популярным как в наглядной агитации, так и в народных прибаутках. "Оздоровительные подтяжки имени Семашки…" — не зря писал Владимир Маяковский в одном из сатирических стихотворений.
Показательно, что после смерти "железного наркома" Дзержинского именно Семашко возглавил государственную комиссию по спасению беспризорных детей. Пост наркома здравоохранения он занимал до 1930 года, затем активно занимался научной и просветительской работой. Им опубликовано порядка 250 научных работ и сотни статей и брошюр на самые разные темы, связанные с развитием здравоохранения и пропагандой гигиены. "Основы советской медицины", "Что такое курорты и как на них лечиться", "Введение в социальную гигиену", "Наука о здоровье" — вот несколько названий из длинного перечня его книг. В знаменитой серии ЖЗЛ ("Жизнь замечательных людей") Семашко были созданы биографии выдающихся ученых-медиков XIX столетия Роберта Коха и Рудольфа Вирхова.
Николаю Семашко судьба подарила долгую жизнь, он пережил все политические пертурбации 1930-х годов, в весьма почтительном возрасте застал Великую Отечественную войну. Опытный доктор не остался в стороне, активно изучая и обобщая медицинский опыт тех страшных лет. Уже в 1942 году вышло его исследование "Санитарная работа в освобожденных от оккупации районах".
Первый нарком здравоохранения умер в 1949 году. Показательно, что даже в мемуарах эмигрантов и противников большевиков все лично знавшие Семашко отзываются о нем как о безупречно честном и скромном человеке. Эпиграфом к его судьбе могут служить строки из коротких мемуаров самого Николая Семашко, изданных спустя годы после смерти: "В моей жизни отразилась та эпоха, в которую я родился, в которой воспитывался, учился и боролся".
Комментарии