И.о. посла Израиля в Москве: мы никогда не забудем о значении 9 Мая

​​​​​— Мы увидели возобновление боевых действий в секторе Газа. Возможно ли прекращение огня и возвращение к сделке в прежнем виде? Или Израиль будет настаивать на силовом решении?  

— Дело не в том, что мы настаиваем на силовом решении. Вы знаете, предыдущая сделка закончилась 17 дней назад. Это время мы дали, чтобы прийти к какому-то решению. Американцы даже предлагали пару вариантов — ХАМАС все эти варианты отклонил. Было ясно, и это было сказано сразу, что если это решить не получится, то военные действия мы не прекращаем. Тем более ХАМАС продолжал перебрасывать оружие с южной части сектора Газа в северную, ближе к нашим границам

Газа успокоится только тогда, когда ХАМАС как военная сила перестанет существовать. А Газа на практике примет другую форму: форму сотрудничества, восстановления инфраструктуры, — вместо идеи продолжать атаковать Израиль. Если это будет продолжаться, продолжатся и военные действия. Я уже не говорю о наших 59 заложниках, которые находятся в их руках, и они должны их освободить. Части из них, конечно, нет в живых. Так что приоритет для нас — это освобождение заложников.

— Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сказал, что переговоры будут теперь только "во время огня". То есть возвращения к перемирию и к сделке в прежнем формате не будет?

— Должна быть какая-то инициатива, на которую они должны согласиться. Мы через посредников, американцев и других, передавали два предложения. Например, отпустить 10 заложников за 50 дней перемирия. Разные были предложения, я не буду вдаваться в подробности. Это неважно, потому что ХАМАС отклонил все предложения. Так что тот, кто отклоняет предложения по урегулированию, не должен удивляться, если военные действия продолжаются.

Мне кажется, что ХАМАС перемирие должно быть выгодно. Им гуманитарная помощь поставлялась в очень больших количествах. До сих пор, во время перемирия, было где-то 600 грузовиков в день. Они эту гумпомощь забирают себе и шантажируют население. Берут у них деньги или платят людям гуманитарной помощью. Для чего они все это делают? Для того, чтобы вернуться и атаковать Израиль. Этого мы допустить не можем.

— Получается, переговоры "во время огня" вы расшифровали как невозможность подобного перемирия?

— Нет, если они примут предложения от посредников, то это будет возможно. Но они должны понять, что не будет ситуации, когда они получают гуманитарную помощь и прекращение огня, а со своей стороны ничего не предоставляют. Это невозможно.

— Российская сторона продолжает настойчиво добиваться освобождения всех заложников, включая Максима Харкина. Вам что-то известно о его состоянии и перспективах вызволения из Газы?

— Мы знаем, что он жив. Был жив еще недавно, по крайней мере. Вы знаете, что заложники голодают, и условия в этих тоннелях не самые простые. Но мы не говорим о том или ином человеке. Мы говорим именно об освобождении всех заложников — и живых, и, к сожалению, тех, которые погибли. Потому что это цель, которую мы должны преследовать все время. Без освобождения заложников абсолютно никакого покоя не будет в Газе. Это я должен сказать очень четко.

— Вы видите, что усилия российской дипломатии приносят успехи на этом направлении?

— Я знаю, что в любом случае мы за каждого заложника возвращали 30–40 террористов. Не было такого, что, скажем, заложники с российским гражданством были освобождены безвозмездно. Без того, чтобы мы не выдавали каких-то террористов. Этого я не видел. Кроме, по-моему, первого раза, когда был освобожден Рон Кривой (в ноябре 2023 года — прим. ТАСС). Может, российская сторона повлияла на ускорение освобождения или что-то еще. У меня такой информации нет.

— Озвучивались разные планы насчет сектора Газа после войны. В частности, Израиль и США говорили о возможности переселения палестинцев на другие территории. Была информация в СМИ, что палестинцы могут быть переселены в Сирию, Сомали и Судан. Израиль выходил на контакт с властями этих стран?

— Нет. Больше всего этим занимаются Соединенные Штаты, а не Израиль. Потому что у нас с Сирией не совсем однозначные отношения. С Сомали то же самое. С Суданом чуть лучше, но все же. Это вопрос, за который взялись Соединенные Штаты. Мы не были против. То есть мы в этом участвуем, но не ведем напрямую переговоры.

— То есть эти страны есть в проекте, который действительно реализуется?

— Это проект. Некоторые из этих стран сказали, что даже не получили такого обращения. Некоторые говорят, что они не согласны, и т.д. Была такая идея относительно Иордании, например. И относительно даже более далеких стран. Но пока я не вижу, что кто-то действительно согласился и говорит: "Давайте это делать". Этого я не вижу.

— Президент США Дональд Трамп еще говорил про "Ривьеру" на месте Газы. Как это оценить: это мечта или реальные планы?

— В данном случае, конечно, это мечта. Но любой реальный проект начинается с мечты. Ничего в этом странного нет. Есть какое-то видение, как это может выглядеть, и к этому надо стремиться. Это его план. И он будет прилагать все усилия, чтобы его выполнить. На данном этапе "Ривьера" пока находится на стадии мечты.

— Но его план совпадает с видением Израиля?

— Его план, конечно, совпадает с видением Израиля. Мы говорили еще во время предыдущих конфликтов, что Газа могла бы превратиться в Сингапур. Была такая идея. Когда это может случиться? Когда они поймут наконец, что Израиль — это реалия, что его уничтожить невозможно. У ХАМАС есть огромные ресурсы, это не бедная организация. У их лидеров, которые сидят в Катаре, есть миллиарды долларов. Откуда вдруг появились эти миллиарды? Вот если бы все деньги, которые они получают как помощь со всего мира, направлялись бы на строительство жилья, больниц, школ, развитие экономики, Газа действительно могла бы превратиться в такой район. Потому что у них есть побережье и возможность строить гостиницы. Так что возможности есть. Они должны принять решение, что они этого хотят.

— Израильские власти заявляли о готовности защитить друзов в Сирии при необходимости. Исключается ли при этом вариант проведения наземной операции?

— Не исключается, и такие наземные операции проводятся. Это не только из-за друзов. Это одна из тем. Как мы видели, в последние дни проводились операции по уничтожению различного вооружения, которое находится там и может угрожать безопасности Государства Израиль. Этим мы руководствуемся. То есть вне зависимости от того, откуда исходит угроза, неважно, шиитские ли это милиции, иранские группировки, мы сделаем все, чтобы наша безопасность была сохранена. И это включает целый ряд вещей.

— Здесь речь идет о боевых действиях в приграничье? У Израиля нет планов проводить операции вглубь страны?

— Пока о приграничье. Были различные операции, направленные в глубь Сирии, в основном наших ВВС. Например, для того, чтобы предотвратить получение "Хезболлах" новых вооружений из Ирана и других источников. Атаковались переходы границ: между Сирией и Ливаном и т.д. Но у Израиля нет никаких намерений завоевывать Сирию или еще что-либо.

— Какую позицию Израиль занимает по российским базам в Сирии?

— Этот вопрос должна решать Россия с Сирией, а не мы. Мы с российской стороной это не обсуждаем на двусторонней основе.

— В Россию приезжала израильская делегация, которая вела переговоры с профильными ведомствами по иранской ядерной программе. Затем в Москве появился советник премьер-министра Израиля Роман Гофман. Над чем работают две страны в сфере безопасности и каких результатов планируют достичь?

— О конкретных проектах не буду говорить, но тематика ясна. Ядерная программа Ирана всегда находится у нас на повестке дня. Эта тема нас, вероятно, больше всего волнует, потому что это стратегическая угроза для Израиля. И поэтому для нас очень важно обсуждать это со всеми партнерами и сделать все, чтобы иранская ядерная программа не осуществилась. По этому вопросу мы находимся в контакте со всеми нашими партнерами, включая Россию.

— Возможны будущие контакты по иранской ядерной программе?

— Контакты будут по этому вопросу все время. Это будет на уровне МИД, это будет на уровне и других встреч. Потому что, как я сказал, это вопрос, который нас интересует. И это не только ядерная программа, но и помощь Ирана различным террористическим организациям, их прокси в нашем регионе. Так что и любые, скажем, недружественные действия Ирана против Израиля мы будем обсуждать и стараться через наших партнеров повлиять на то, чтобы их предотвратить.

— Здесь хочется вспомнить разговор между президентами России и США. По сообщениям американской стороны, два президента сошлись на том, что "Иран никогда не должен находиться в положении, позволяющем уничтожить Израиль". Такая тональность крупных держав вселяет в вас оптимизм относительно мирного регулирования вокруг иранской ядерной программы?

— Если это будет исполнено и перейдет в какие-то совместные действия, то вселяет надежду. Надо не забывать, что, действительно, у России есть тесное сотрудничество с Ираном. Если Россия через это сотрудничество может повлиять, например, на остановку ядерной программы Ирана, то это действительно очень важный шаг. Это — да, вселяет надежду. Я знаю, что Соединенные Штаты будут предпринимать какие-то шаги в этом направлении всегда. Если Иран на это согласится и перестанет каждый день угрожать стереть Израиль с лица земли, то, конечно, будут возможности для более мирного процесса. А если нет, то все опции открыты.

— В том числе военные против иранской атомной программы?

— Все опции.

— Отношения России и Израиля можно назвать хорошими сейчас?

— У нас бывают разные подъемы и спады. Но, в общем-то, у нас нормальные двусторонние отношения. Мы сотрудничаем, между нашими странами есть открытый диалог. И я считаю, что этот диалог обязан продолжаться. Нет такого, что мы все время находимся в каком-то противостоянии. Да, у нас иногда разные позиции по различным вопросам. Это нормально. Мы не во всем согласны с Россией, Россия не совсем согласна с нами. Но постоянный диалог между нами обязателен. Потому что это единственный путь решать эти вопросы, а не обострять.

— Еще один важный для наших отношений вопрос касается статуса Александровского подворья в Иерусалиме. Как сообщалось, он может быть решен уже в марте по итогам заседания рабочей группы. Расскажите, какие есть подвижки на этом направлении?

— Честно говоря, наше посольство в Москве не так сильно вовлечено в этот процесс. Он больше ведется российским посольством в Израиле с нашими ведомствами. Я знаю, что процесс идет, комиссия существует.

— По вашему мнению, можно ожидать благоприятного решения?

— Я бы не хотел что-то прогнозировать. Это вопрос суда. Там есть много сторон, которые выступают за, и много тех, кто выступает против. Я все-таки оставлю этот юридический момент.

— А правда, что вопрос решается в том числе на уровне правительства и даже лично самим Нетаньяху?

— Конечно.

— Недавно возникла спорная ситуация вокруг реакции главы МИД Израиля на вопрос российского журналиста о том, известно ли Гидеону Саару о прославлении Бандеры на Украине. После этого корреспондента "Известий" перестали пускать на брифинги. Почему таким образом ущемляется свобода прессы?

— Во-первых, его не отстранили от брифингов. Это неправда. Так как он израильтянин, то есть он пишет для израильских СМИ тоже, его перевели в группу израильских журналистов. То есть он будет получать эти брифинги в группе израильских журналистов. Во-вторых, насколько я знаю, он представляет себя как независимый корреспондент, а не корреспондент "Известий". Может, он там что-то пишет для "Известий" тоже. Так что его не отстранили от брифингов. Есть группа иностранных корреспондентов, а есть группа израильских. Его перевели из одной в другую. Он об этом знает, он это подтвердил. Мы проверили. Он подтвердил, что получил это решение. Он принял это решение. Вот и все.

— Израиль не видит здесь какого-то нарушения или ущемления?

— Нет. Его перевели в другую группу. Вот и все.

— Все-таки позиция Израиля про Бандеру и Украину тогда не была четко озвучена. Вам есть что об этом сказать?

— Мы не раз об этом заявляли. Просто люди не проверяют, что было в прошлом. Наши послы в Украине даже писали в свое время ноты протеста. Так что мы об этом хорошо знаем. И мы находимся в контакте с украинской стороной.

— И израильскому МИД известно о героизации Бандеры на Украине?

— Конечно.

— Кто представит Израиль на параде в честь 9 Мая в Москве?

— Насколько я знаю, посол Израиля будет стопроцентно участвовать. Симона Гальперин об этом уже заявила официально. Пока что я не слышал о какой-то другой делегации. Когда я был послом, я каждый год присутствовал на этом параде. Для меня это было особым событием, потому что мой отец — ветеран войны. Так что, само собой, 9 мая я был там всегда. И мы будем участвовать.

— Израиль будет представлен на парадах Победы всегда?

— Да. Надо не забывать, что 9 Мая — это официальная дата в Израиле. Мы — одно из немногих государств, помимо стран СНГ, где 9 мая — это День Победы. Единственная страна, не входящая в СНГ, где проводится парад ветеранов, — это Израиль. И где проходит "Бессмертный полк". Так что у нас это очень четко. У нас живет много ветеранов войны. Они выходят на парад. Памятники воинам и героям стоят в Нетании, в Иерусалиме. Мы очень хорошо об этом помним.