Алексей Жуков
— Артем Владимирович, в одном из интервью вы рассказывали, что из семьи офицера ГРУ. Пример отца стал для вас решающим в выборе профессии военного?
— Первым примером для меня был дед по отцовской линии. Я видел, когда он на праздники, например 23 февраля, 9 Мая, надевал свой пинжак (пиджак — прим. ТАСС), на котором висели боевые награды с фронта
В шестом классе я выбрал уже вуз (Новосибирское высшее военное командное училище — прим. ТАСС), в который решил поступать. Целенаправленно к нему начал готовиться. Первый прыжок [с парашютом] в 14 лет совершил в бригаде спецназа отца. Подтягивал спорт, учебу, если где-то были какие-то нюансы. Когда мне задают вопрос: "А если бы вы не стали военным?" Слова "если" нет. Я шел к своей мечте, я ее выполнил. Я горжусь, что ношу золотые погоны русского офицера.
— В каких горячих точках выполнял задачи ваш отец?
— Он был в Афганистане, в Чечне. И в Чернобыле — с первых дней. Когда случилась авария на Чернобыльской АЭС, 26 апреля 1986 года, 28-го они уже были там. А грузились в колонну 26-го. Я как сейчас помню, хоть и малой был, а сестренке тогда пару месяцев было, прибежал посыльный, сказал: "Тревога". Отец начал собираться, сказал: "На обед буду". Я его увидел, по-моему, месяцев через восемь-девять.
— Вы сказали про училище. С первого раза, получается, туда поступили?
— Да, с первого раза. Там случился небольшой казус. Перепутали мои документы с документами другого юноши. Мои ушли в училище на Дальний Восток. Пока это все распутывали, когда я приехал, уже экзамены заканчивались, и мне пришлось быстро все сдавать. И когда мне сказали: "Давай поедем в следующем году", ответил: "Я отсюда никуда не уйду, пока не поступлю". Ну так получилось, что поступил.
— Что главное вы вынесли для себя из учебы?
— Мы до сих пор с ребятами, с кем учились, со всеми общаемся. Товарищество, взаимопомощь. Это, наверное, дорогого стоит, когда ребята приходят друг другу на помощь. Нужные качества, важные. Вот это, скорее всего, самое главное. Знаете, когда в школе учишься и думаешь, что это золотые годы. Нет, в военном училище именно самые золотые годы.
— Ваше участие в боевых действиях зоной спецоперации совсем не ограничивается?
— Началось с Сирийской Арабской Республики, продолжилось на Черном континенте, как мы его называем, в Африке. И крайний конфликт — это специальная военная операция.
— А как началась для вас спецоперация?
— Я находился далеко от базы со своим подразделением на выполнении задачи в одной из стран. Поступила задача, если не ошибаюсь, 12 марта — перебросить часть подразделения (с этой частью был я как командир, мы назвали это "ядро") в зону специальной военной операции для выполнения боевых задач. Подразделение собрали на базе, был произведен отбор личного состава, потому что желающих защищать свою Родину было очень много. Можно сказать, все подразделение сделало шаг вперед. Вот эту часть собрали, перекинули в зону СВО, в Луганскую Народную Республику под населенный пункт Попасная, где 5 апреля 2022 года был принят первый бой.
— Насколько прочно была выстроена оборона противника, удивило ли тогда что-то в его тактике?
— На тот момент действительно были очень мотивированные, подготовленные бойцы ВСУ. Была выстроена глубокая, эшелонированная оборона. И они использовали все, что у них было из средств. Даже, знаете, есть такой комплекс "Сова" — датчики движения, которые они использовали в лесополосах. Я его впервые тогда увидел.
И что тоже меня чуть-чуть удивило, они вешали в лесополосах скворечники, в которых были замаскированы камеры, каждый квадрат контролируя. Артиллерия у них очень хорошо работала. Держались до последнего, стойко стояли. Отчасти, даже не отчасти, это такие же русские, у них такой же дух, как и у нас. Противника, чтобы его победить, прежде всего необходимо уважать и понимать его.
— Иностранцы уже тогда были среди солдат ВСУ?
— Иностранцы были, и, я так понимаю, в достаточном количестве. На первоначальном этапе они их использовали как специалистов в пунктах управления. На передний край они их сильно не выталкивали, берегли, так сказать. Если нарисовать общий портрет противника, то это русские люди. Только, извините, я так скажу: если человеку в течение трех лет постоянно, каждый день по несколько раз говорить, что он дурак, он через три года действительно себя признает дураком. А тут 30 лет они рассказывают, что у них Бандера герой. Вот к этому все и пришло.
Читайте также
Герой СВО Константин Яшин: у бойцов спецоперации нет мыслей о медалях, деньгах или славе
Поэтому русский характер, только с нехорошей идеологией, с очень нехорошей. Когда заходишь в населенный пункт, в школу заходишь, находишь учебник, а там с пятого класса у них преподают тактику, медицинскую, огневую подготовку, про БПЛА. И, грубо говоря, если считать даже от 14-го года по 22-й год, получается, восемь лет они этим занимались с детьми. Там и плакаты у них везде висели — мы как раз недавно с сослуживцем вспоминали. Небесной их сотни "майдановской". И остановки, все бордюры в жовто-блакитном цвете.
Когда Советский Союз распался, украинская ССР была богатой, с промышленностью, одной из самых больших по контингенту военной техники. Все это было передано, осталось на территории Украины. И с чем они потом остались? Без промышленности, безо всего. Они все это разворовали, разрушили. И во всем обвиняли кого? Вот они во всем обвиняли "москалей" за то, что сами же разворовали, разрушили.
— Вы сказали, что ВСУ были хорошо подготовлены, оснащены. Вы, в свою очередь, придумывали что-то, чем-то удивляли их, чтобы обыграть?
— Война — это такая коллективная работа, в которой не бывает, например, что танкисты — это самое главное, либо артиллеристы. Все выполняют задачу в едином ключе. И вот мы начали выполнять эти задачи, получая еще какой-то дополнительный опыт, столкнувшись, грубо говоря, с самими собой, с такими же, как мы, идентичными, похожими.
Причем украинской армии было чуть легче — они знали нашу школу. Большинство их командного состава училось по нашим учебникам. Но они проходили переподготовку еще в странах НАТО по их учебникам. Они сделали микс из двух учебников и при этом понимали, как будем действовать мы.
Сначала мы пытались их догнать. Мы обладали большим опытом в других конфликтах, но каждый из них отличался: свои противники, другой климат, другой рельеф и так далее. Но впоследствии мы их переиграли. Мы начали их не только догонять, но и обгонять в тактике. И они уже не могли понять, каким будет наш следующий ход, как мы будем действовать.
Как это ни банально, но это как сидят два командира напротив друг друга. И ты должен предугадать следующий его ход. Постараться понять, что сделает противник для того, чтобы предотвратить лишние жертвы среди своих подчиненных, и по максимуму выполнить задачу. Мы начали применять хитрости свои, включая элементарные. Иногда нужны все хитрости, даже которые содержатся в старых военных учебниках. Надо применять все возможное.
— Можете привести какие-то примеры?
— Могу привести в пример операцию "Труба". Ребята все очень продуманно сделали, молодцы. У меня был момент, когда одна из наших высоток была вне зоны поражения средствами противника. И я как бы в обманку, вспомнив один старый фильм (только там было с танками в Великую Отечественную войну), начал перемещать ребят. Поставил туда всего лишь 20 человек, и они, как бы выходя из-за куста перед ВСУ, "светились". По двоечке, по троечке перебегали в другой куст. И вот так они у меня по кругу день ходили. То есть противника вводили в заблуждение, а концентрация личного состава была в этот момент в другом месте.
И когда я проводил постановку задач перед командирами, я всегда их слушал. Фронт у меня был очень большой, каждый какую-то задачку мог по-своему размыслить, все-таки он ближе к переднему краю, лучше знает свой рельеф и другие особенности.
Есть принцип, когда каждый солдат подразделения в разведке имеет право голоса. Вот у нас так же работало. Как командир я брал на себя ответственность, ставил окончательную задачу, но ребята подсказывали. Потому что, еще раз скажу, это коллективная работа
— Вы сейчас сказали про фронт. Осенью 2022 года вам же приходилось не только наступать, но и в оборону переходить?
— На Лисичанском направлении мы шли в наступление, а Кременную мы прикрывали. Из части моего отряда было создано подразделение "Небесная тысяча", как его потом называли.
— Как поменялся характер боевых действий? И могли бы ответить на вопрос, как, по вашему мнению, должен выглядеть современный пехотинец, штурмовик?
— Современная война очень сильно поменялась от тех лекал, по которым нас учили. Единственное, мы к этой тактике были готовы, потому что мы начали постепенно Сирию осваивать, на Африканском континенте уже к этой тактике приходили. Первый раз мы с дронами столкнулись в 19-м году в одной из стран. То есть мы уже готовы на каком-то этапе были к такой войне с дронами, с "Байрактарами" и знали противодействие им.
Но с каждым днем, пребывая на СВО, тактика менялась. И она до сих пор каждый день меняется. Если взять старые лекала: наступает батальон, полк, дивизия и так далее, разворачивается большими колоннами, — это уже не работает. Сейчас все пришли к тому, что работают маленькими группами при хорошей подготовке, при поддержке БПЛА.
Очень хорошо зарекомендовали себя беспилотные системы. Даже уже сбросники не так работают, как работают именно камикадзе. Да, одним ударом камикадзе, одним этим дроном, танк ты можешь только остановить. Не всегда его сразу получается поджечь, но ты его уже остановил, потом ты его можешь добивать. Это как вариант, сейчас их надо дорабатывать до такой степени, чтобы они уже с завода готовые приходили с каким-то увеличенным зарядом, чтобы одним-двумя зарядами сжигать эту технику. И работать надо сейчас на системы подавления и уничтожения, причем их массово внедрять в вооруженные силы и все время их модифицировать.
Недавно мне одна разработка попалась, очень заинтересовала. Стоит комплекс РЭБ, он засекает дрон, который летит где-то 18 км или 20 км, начинает считывать его частоту, пытаться ее прощупать и, когда он подлетает, выходит именно на ту частоту подавления до 5 км. Если у РЭБ не получается подавить этот дрон, у него стоит рядом установка, которая выстреливает и сбивает его автоматически. Вот такие системы — на прикрытие особо важных объектов инфраструктуры, заводов, НПЗ, населенных пунктов надо уже устанавливать. И это все модифицировать. Я знаю, что ведутся такие работы. Их просто надо ускорять, внедрять.
— В такой системе роль пехотинца останется?
— Роль пехотинца всегда останется. Если работать артиллеристом, то надо быть поздоровее — они такие болванки таскают. А пехотинцу надо быть выносливым, таким, знаете, жилистым. Недавно был в Казанском танковом училище. К ребятам, которые пришли с фронта и учатся там, надо прислушиваться. Я как пехотинец много очень интересного узнал. Если обученный пехотинец с хорошим средством поражения противотанковым, тогда не составляет никакого труда поджечь танк при грамотном подходе.
И когда я с ребятами там общался, с танкистами, они столько моментов рассказали — что надо усовершенствовать, что внедрить, что, наоборот, убрать с танка. Вот к ним надо прислушаться, потому что ребята с фронта, они это все знают, они могут дать дельный совет. Я разговаривал с разработчиками, конструкторами, они это все внедряют. Средства поражения всегда бежали впереди средств защиты, но надо стараться от этого не отставать.
— С какими вопросами, проблемами сталкиваются ребята после возвращения из зоны СВО?
— Вопросов много, часто бывают связанные с удостоверением ветерана боевых действий. Система в большинстве случаев работает. Но бывают индивидуальные вопросы, где мы включаемся. Я работаю совместно с комитетом по военным вопросам и делам казачества, у нас там Евгений Демьянович Шендрик — он возглавляет комитет в законодательном собрании, он тоже помогает, всегда вникает. Депутатский корпус у нас не отстает. И гуманитарную помощь собираем все вместе, отправляем ее на фронт. Главное, работать, у нас все получится.
— Артем Владимирович, хотел спросить про вашу общественную деятельность. Могли бы рассказать о своем участии в программе "Время героев"?
— "Время героев" прошел заочно в первом наборе. Начал общаться с ребятами, кто приходит c CВО. Патриотической деятельностью начал заниматься, потому что у нас самая богатая страна, самая большая, но наше богатство — в истории наших людей и в нашей молодежи. Мы виноваты перед нашей молодежью, мы долгое времея не уделяли ей должного внимания. А молодежь у нас лучшая. Это понимаешь, когда с ними разговариваешь.
В свое время ко мне тоже в школу приходили ветераны Великой Отечественной войны, афганцы. Мы с ними общались, и каждый для себя брал оттуда кирпичик. Недавно был ролик в Telegram: там молодой парнишка лет 20 на переднем крае в траншее пробыл несколько дней, когда вышел оттуда, как он рассказывал про кружку чая. Что такое кружка чая? Это мы с вами сейчас посидели, пошли на кухню, заварили себе кружку чая и попили. А для него кружка чая — это было все. И он эмоционально рассказывал про кружку чая, насколько человек переоценил ценности в жизни.
Ребята оттуда, с фронта, приходят с настоящими ценностями. Это ребята, которые видели смерть в глаза. И они выполняют поставленные задачи президента нашей страны. Если бы они там это не делали, мы бы тут с вами сейчас не сидели. На этих ребят надо равняться. Они настоящие герои нашей страны. Ведь герой не тот, кто удостоен жизни. Герой уже тот, кто нашел в себе мужество пойти в этот окоп.
— Общаясь с подростками, с кадетами, со студентами, вы видите в их глазах интерес?
— Вы знаете, я стараюсь рассказывать про свое подразделение, про ребят. Я ведь брал пример не только со своего отца, с его сослуживцев. Нельзя никогда брать один ориентир в жизни и быть похожим на определенного человека. Надо брать с каждого человека по кирпичику. И так сам себя строишь. Я брал [пример] со своих ребят, которые со мной воевали, потому что они геройски защищали свою землю. Кто-то до сих пор защищает.
У меня есть истории о ребятах, которые я храню. Кого-то уже нет в живых, кто-то до сих пор воюет. Часть из них какие-то казусные, с юмором. Молодеже интересно их слушать. Надо не столько рассказывать, сколько вовлекать. Задавать вопросы, строить разговор в форме диалога. Не навязывать ни в коем случае, а с ними работать, разговаривать.
У нас есть парк "Патриот", и ребята придумали проект, предложили, я в нем участвую. Это "Урок с героем". Это когда ты с ними посидел, поговорил и после этого уже с ними пошел на тактическое поле и с ними побегал. Для них это уже немного по-другому смотрится, чем просто герой пришел и с ними поговорил. Он с ними точно так же взял автомат и побегал.
— Какой самый необычный и самый важный вопрос вам задавали подростки?
— Вы знаете, когда ребенок или молодой человек задает какой-то вопрос, если ему это очень интересно, для него он важен.
Комментарии