После событий 15 и 18 августа в Европе началась карусель переговоров без внятных результатов. Сначала, еще в выходные, прошли экстренные консультации на уровне послов и онлайн-встреча глав МИД ЕС, 19 августа состоялись телеконференция глав государств "коалиции желающих", онлайн-саммит ЕС, а 20 августа еще и экстренная онлайн-встреча начальников генштабов стран НАТО, которые в таком формате не проводили переговоров со времен пандемии COVID-19.
Реакция Европы на саммит в Анкоридже и встречу Дональда Трампа, евролидеров и Владимира Зеленского в Вашингтоне заставляет усомниться в способности Брюсселя к реальной дипломатии. Аргументы России она не слышит и не хочет слышать, любое движение в направлении диалога принимает за слабость и сигнал для усиления давления.
Фактически Европа провоцирует РФ на выработку нового, гораздо более жесткого дипломатического языка, плотно синхронизированного с действиями российского силового контура.
Ультиматумы Брюсселя
На всех западных встречах и саммитах обсуждали возможности усиления нажима на Россию и попытки добиться от Москвы как можно большего в ходе вероятных мирных переговоров. При этом европейцы пытаются представить американскому президенту ряд совершенно неприемлемых для РФ решений: например, направить на территорию Украины десятки тысяч военных стран НАТО. Подают они это, прилагая максимум усилий к тому, чтобы не противоречить Трампу, поэтому свои идеи представляют под соусом его же дипломатических тезисов о "гарантиях безопасности Украины".
То, что не было принято никаких общих заявлений, не помешало еврочиновникам в лице главы евродипломатии Каи Каллас и главы Евросовета Антониу Коште отчитаться от собственного имени и заявить, что Евросоюз продолжает требовать немедленного перемирия без обязательств, намерен продолжать поставки оружия. А после прекращения боевых действий будет "способствовать скорейшему восстановлению и увеличению численности ВСУ", как сформулировал это Кошта.
Санкции же против России, согласно этим заявлениям, они намерены не только не отменять, но и форсировать утверждение 19-го пакета, который Еврокомиссия планирует протолкнуть уже к сентябрю.
То есть тут нет переговорной позиции
И конечно, и Каллас, и Кошта, и даже глава Военного комитета НАТО Джузеппе Каво Драгоне (который ограничился единственным кратким сообщением в соцсети о результатах консультаций начальников генштабов альянса) объявили о полном "атлантическом единстве". Намекая таким образом, что якобы эти позиции Евросоюза разделяют в Вашингтоне.
Взгляд из Венгрии
Совсем иную трактовку происходящего дал премьер-министр Венгрии Виктор Орбан по итогам совещания лидеров стран ЕС, проходившего в режиме телеконференции.
"1. Подтвердилось, что опасность третьей мировой войны смогла уменьшить только встреча Трампа и Путина. 2. Подтвердилось, что стратегия изоляции [России] провалилась. 3. Подтвердилось, что российско-украинский конфликт не может быть разрешен на фронте, только дипломатические усилия могут принести решение. 4. Подтвердилось, что членство Украины в Европейском союзе не даст ей никаких гарантий безопасности, поэтому связывать членство и гарантии безопасности бесполезно и опасно", — указал он.
То есть Орбан подтвердил, что озвученные Каллас и Коштой требования — это не общие решения ЕС, а мнение европейских "ястребов", которое выражает Еврокомиссия.
Впрочем, нужно отметить, что сегодня ЕК имеет широкие возможности навязывать большинству свою позицию и преодолевать пассивное сопротивление стран ЕС, если они не готовы жестко отстаивать свою оппозицию.
Война как идеология Европы
Конфликт на Украине нужен Брюсселю в горячем или тлеющем режиме.
Милитаризация Европы стала новой идеей европейского проекта. Что особенно удобно, поскольку "зеленая" повестка доказала свою полную несостоятельность в качестве государствообразующей идеологии.
Без украинского конфликта весь проект новой "стальной Европы" — технократического военизированного псевдогосударства, придется сдавать в металлолом, не успев толком начать. Неудивительно, что одной из первых реакций на любые вопросы о возможном завершении конфликта Брюссель мгновенно отвечает, что все санкции против России должны быть сохранены (что гарантирует противостояние), а процесс милитаризации Европы будет продолжаться.
Без зримого военного противника это неосуществимо.
Тем, кто привык видеть Европу мирной, стареющей, благодушной и расслабленной, в словах "милитаризация Европы" слышится анахронизм. Им надо заглянуть в историю. Европа и война — это синонимы. Европа — колыбель всех мировых и источник всех колониальных войн, то есть войн по покорению всего остального мира.
При всех своих позитивных качествах европейская цивилизация исторически предельно нарциссична, агрессивна, экспансивна, бесконечно уверена в своей правоте и безжалостна к чужим и слабым. Да, последние 80 лет в результате массовой денацификации и декоммунизации (ползучая борьба с коммунизмом и реальными левыми движениями в Западной Европе велась с начала холодной войны и перешла в турбофазу по всей Европе после краха СССР) она выглядела мирной и благодушной, и то лишь на первый взгляд. Но века экспансии, агрессии и геноцида целых народов из подсознания никуда не делись. И сейчас всплывают.
Смерть классической дипломатии
Острой проблемой для решения украинского конфликта дипломатическим путем является тотальное недоверие участников друг к другу. И речь не о России и Украине. Речь о России, Европе и США.
Глава дипслужбы ЕС Кая Каллас после встречи евролидеров в Вашингтоне с Трампом так вот прямо и написала в соцсети X, что "обещаниям Путина нельзя доверять". Она, правда, "постеснялась" сделать вывод из этого тезиса, а именно "а коли так, то и Европа не станет выполнять свои обещания". И это не просто мнение эстонского дипломата. Это базовый, основополагающий тезис европейской военной пропаганды: России, мол, нельзя верить, ее можно лишь принудить к капитуляции или в крайнем случае к невыгодному ей соглашению.
Дискутировать с тезисом "Европа не может верить России" бесполезно, поскольку это не теорема, а эмоциональный слоган всех сил, жаждущих реванша, причем как за поражение в нынешнем конфликте, так и за обиды 80-летней, а то и 300-летней давности, как в случае со Швецией. Тамошняя элита прекрасно помнит слово "Полтава", где петровская Россия поставила точку в претензиях Стокгольма на роль одной из ведущих европейских, а значит, и мировых держав.
Глухота Европы
Более того, Европа вообще не слышит российскую дипломатию. Любые заявления и шаги России, которые направлены на установление диалога, в Европе мгновенно трактуют как слабость.
Именно так там объясняют, например, сам факт готовности РФ к переговорам в условиях, когда на поле боя российская армия идет вперед практически по всей линии боевого соприкосновения. Любое предложение компромисса, не говоря уже о жестах доброй воли, однозначно воспринимается не как приглашение к диалогу, а как возможность достичь от РФ гораздо больших уступок, если посильнее надавить. То есть раз Россия делает уступку, значит, у нее проблемы, и этим необходимо воспользоваться.
Так работают европейские мозги. Поскольку европеец не будет делать уступок, находясь в позиции силы.
Разрекламированная европейская способность "достичь компромисса в любых ситуациях" в реальности применима только к "своим", к признанным членам своего "клуба". Причем очень важно, чтобы эти члены были согласны в главном, а компромиссы возможны лишь в мелочах, во второстепенных деталях. Отсюда, кстати, и острый конфликт Брюсселя и венгерского лидера Виктора Орбана, который формально "свой", но осмеливается спорить о "главном".
С чужими — только силой
С чужими же, равно как и с несогласными по экзистенциальным вопросам, никакие компромиссы невозможны — только жесткое неприкрытое давление.
В отношении "чужих" современные европейцы, да и Запад в целом вообще не считают нужным выполнять любые обещания, которые ему не выгодны. Под лозунгом "ситуация изменилась".
Открытых примеров такой западной дипломатии можно привести десятки. Пресловутое "соглашение Штайнмайера" — договоренности экс-президента Украины Виктора Януковича с лидерами "евромайдана" о прекращении беспорядков в Киеве от 21 февраля 2014 года под гарантии Германии, Франции и Польши, которое лидеры боевиков майдана нарушили на следующий же день, захватив власть, при полном молчании западных гарантов.
Можно пример и помасштабнее — обещания не расширять НАТО на Восток, которое было условием для вывода советских войск из ГДР и Восточной Европы. Его выбросили на помойку немедленно после распада Советского Союза.
Или вот: в 1994 году США, ЕС, Япония и Южная Корея заключили в Женеве соглашение с КНДР, что построят в этой стране два реактора на легкой воде в обмен на отказ Пхеньяна от ядерной программы. Вот только к 2003 году консорциум КЕДО, созданный под это соглашение, не закончил еще и земляных работ для закладки фундамента реакторов, которые по документам уже должны были к этому времени давать ток. А суть проста — в 1994 году умер Ким Ир Сен, и все западные "специалисты" были уверены, что КНДР прекратит свое существование и будет поглощена Южной Кореей в течение трех — пяти лет. Поэтому и соглашение о реакторах никто и не думал выполнять уже на стадии его подписания. "Большой Запад" хотел лишь не дать стране запустить ядерную программу и затем ждать ее распада…
Россия — враг
Европейская элита еще в 2022 году молча согласилась считать Россию абсолютным, экзистенциальным врагом. При этом осознание слома мировой системы, где Запад диктовал остальному миру правила игры (миропорядка, основанного на правилах), к европейцам приходит очень медленно — они еще не могут в это поверить. Поэтому в отношении России они позиционируют себя не как равноправного противника, а как то ли метрополию восставшей колонии, то ли судью в хоккейном матче, который, впрочем, безбожно подсуживает проигравшей стороне.
При этом русофрения (это когда Россия в одной и той же голове, а то и в одной и той же речи то завтра развалится под тяжестью всех пакетов санкций, то послезавтра захватит всю Европу и пойдет за Ла-Манш) — это совершенно реальный фактор. Просто на уровне принятия решений о реальном конфликте на Украине евролидеры руководствуются тезисами о слабости России, а на уровне развития планов милитаризации Европы — соображениями о ее безграничной мощи.
В редчайших случаях, когда собеседник не вещает с трибуны, а его можно ткнуть носом в это несоответствие, он либо просто сбегает из разговора, либо объявляет оппонента "кремлевским агентом".
Язык силы
В общем, с Россией сегодня евроэлиты готовы говорить только языком ультиматумов и требований "де-факто" капитуляции. Причем с полным собственным пониманием, что любые соглашения, которые будут заключены с РФ, к исполнению не обязательны. При этом они опираются не на свою реальную силу, а либо на военную мощь США, либо на представления о какой-то будущей "европейской военной мощи", которой они рассчитывают достичь к 2030 году.
В то время как Россия в отношениях с ЕС и США продолжает придерживаться языка дипломатии, восходящей ко временам холодной войны, когда между оппонентами было уважение друг к другу, определенный уровень понимания стратегических интересов и способность эти интересы совмещать, находя договоренности.
Этот язык Европа больше не понимает.
В сущности, уже Мюнхенская речь президента России Владимира Путина в 2007 году — которая была прямым приглашением к углубленному диалогу Востока и Запада по международной безопасности — была воспринята как "неприемлемый вызов" лидирующей роли Запада в мире. Фактически именно тогда началась быстрая деградация отношений России и Запада.
Комментарии