Секрет "Тайной вечери". Отрывок из книги, где биографист Джобса разгадал шедевр да Винчи

Уолтер Айзексон — американский писатель, журналист, автор знаменитой биографии Стива Джобса, вышедшей после его смерти, а также описавший жизни Генри Киссинджера, Бенджамина Франклина и Альберта Эйнштейна. Его новая работа посвящена Леонардо да Винчи и основана на дневниках гениального художника.

Впрочем, автор сразу же говорит, что нужно быть осторожным со словом "гений", и объясняет, почему не стоит вешать этот ярлык ни на Леонардо, ни на кого-то другого. Он утверждает, что дарование да Винчи пришло к нему не само по себе, он просто развивал доступные ему навыки и много пользовался воображением, вот так он и попал в историю.

Кстати, по книге о да Винчи киностудия Paramount Pictures планирует снять фильм с Леонардо, но другим, ДиКаприо, в главной роли. В феврале студия наняла сценариста, так что можно предположить, что фильм выйдет в ближайшие годы.

Когда Леонардо писал "Тайную вечерю", все желающие могли прийти и тихонько понаблюдать за его работой. В ту эпоху создание произведения искусства, как и научные диспуты, стало публичным действом. По воспоминаниям новеллиста и епископа Маттео Банделло, Леонардо "имел обыкновение, и я сам не раз видел и наблюдал это, в ранний час утра подниматься на мостки... от восхода солнца до темного вечера не выпускать из рук кисти и, забыв об еде и питье, писать непрерывно"

Но "бывало также, что два, три и четыре дня он не притрагивался к кисти. Однако и в таких случаях он оставался в трапезной по часу или по два в день, предаваясь созерцанию и размышлению, причем, рассматривая свои фигуры, он подвергал их критике". А иногда лихорадочная работа вдруг прерывалась приступами ничегонеделанья. "Увлекаемый какою-то прихотью или фантазией, он выходил в полдень, когда солнце было в зените...взобравшись на мостки, хватал кисть, но, сделав один, два мазка по какой-нибудь фигуре, быстро уходил".

Странная манера Леонардо работать, возможно, и приводила в восторг случайную публику, но в итоге встревожила Лодовико Моро. В начале 1494 года, после смерти племянника, он наконец официально получил титул герцога Миланского и решил поднять свой статус давно проверенным способом: выступить щедрым покровителем искусств и заказчиком работ, предназначенных для общественного пользования. А еще он решил воздвигнуть пышную гробницу для самого себя и своего семейства и выбрал для нее место в маленькой, но изящной монастырской церкви Санта-Мария-делле-Грацие, расположенной в самом сердце Милана. Эту церковь по поручению Лодовико уже реконструировал друг Леонардо, Донато Браманте. На северной стене новой трапезной герцог попросил Леонардо изобразить "Тайную вечерю" — один из самых популярных евангельских эпизодов в религиозном искусстве.

Поначалу медлительность Леонардо становилась поводом для забавных рассказов — например, о том, как приор монастыря недоумевал, раздражался и, наконец, пожаловался Лодовико. "Ему казалось странным, что Леонардо целую половину дня стоит погруженный в созерцание. Он хотел бы, чтобы художник не выпускал из рук кисти, подобно тому, как не прекращают работу в огороде", — писал Вазари. Когда Леонардо вызвали к герцогу, между ними произошла беседа о процессе творчества. Иногда требуется замедлить работу, прерваться, даже вовсе бросить ее на время. Именно так художник обдумывает, вынашивает идеи, объяснял Леонардо. А идеи необходимо питать и взращивать. "Возвышенные таланты тем более преуспевают, чем менее они трудятся. Они творят умом свои замыслы и создают те совершенные идеи, которые потом выражаются посредством рук, отражаясь от того, что уже заключается в духе".

Еще Леонардо сказал, что ему осталось дописать две головы — Христа и Иуды. "Эту последнюю голову ему нужно было бы еще поискать, но, в конце концов, если он не найдет ничего лучшего, он готов воспользоваться головою этого столь навязчивого и нескромного приора. Последнее замечание очень насмешило герцога, и он сказал, что Леонардо тысячу раз прав. Таким образом, бедный смущенный приор продолжал погонять работу на огороде и оставил в покое Леонардо", — рассказывает Вазари.

Однако потом и сам герцог начал проявлять нетерпение, особенно после кончины Беатриче, его жены, умершей в начале 1497 года в возрасте 22 лет. Хотя у Лодовико имелись любовницы, он искренне убивался по жене: герцог успел полюбить ее и всегда считался с ее мнением. Беатриче похоронили в Санта-Мария-делле-Грацие, и с тех пор Лодовико каждую неделю приходил обедать в трапезной монастыря. В июне того же года он поручил своему секретарю "поторопить Леонардо Флорентийца, дабы тот закончил работу, уже начатую в трапезной Санта-Мария-делле-Грацие, с тем чтобы затем он приступил к росписи другой стены трапезной; и пусть подпишет контракт своею собственной рукою, обязуясь завершить работу в условленный срок".

Оказалось, что ожидание того стоило. Итогом долгого труда стало самое захватывающее сюжетное во всей истории искусства произведение живописи, в котором проявились разные стороны мастерства Леонардо. Своеобразная композиция демонстрирует не только виртуозное владение сложными правилами естественной и искусственной перспективы, но и гибкость художника, умеющего отменить эти правила там, где нужно. В жестах каждого из апостолов видны и умение Леонардо передавать движения, и его прославленная способность следовать наставлениям Альберти, советовавшего выражать движения души — то есть чувства — через движения тела. И точно так же, как Леонардо прибегал к технике сфумато, чтобы размыть и смягчить очертания предметов, он размывал перспективные линии, лишая их ненужной точности, и окутывал дымкой даже само течение времени от одного мига к другому.

Передавая эти мелкие волны движений и чувств, Леонардо сумел не просто запечатлеть мгновенье, но и воссоздать целую драму, словно он выступал постановщиком настоящего театрального представления. Искусственная расстановка фигур в "Тайной вечере", утрированные движения персонажей, театральность их жестов и фокусы с перспективой — все это красноречиво свидетельствует о влиянии на живопись Леонардо другой его профессии — придворного устроителя и постановщика зрелищ.

Мгновение в движении

Фреска Леонардо изображает первый миг после того, как за ужином Иисус возвестил своим ученикам: "Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня". Поначалу вся сцена кажется застывшим стоп-кадром, словно Леонардо призвал на помощь всю остроту своего зрения, способного мысленно остановить быстро трепещущие стрекозьи крылья и получить нужную неподвижную картинку. Даже Кеннета Кларка, называвшего "Тайную вечерю" "краеугольным камнем европейского искусства", несколько огорчала эта, как ему казалось, фотографическая статичность старательно продуманных жестов: "Движение застыло... от этого как-то жутковато".

А я с этим не согласен. Присмотритесь к картине, смотрите на нее подольше. Здесь очень живо ощущается представление Леонардо о том, что во времени нет отдельных, обособленных, застывших, четко ограниченных мгновений — точно так же, как в природе не существует резко обозначенных границ. Если вспомнить изречение Леонардо о реке, в которую мы опускаем руку, то каждый миг причастен соседним — тому, что только что истек, и тому, что явится за ним следом. В этом — едва ли не главная сущность искусства Леонардо: от "Поклонения волхвов" до "Дамы с горностаем", "Тайной вечери" и "Моны Лизы" — всюду каждое мгновение не является в отрыве от остальных, а, напротив, соединяется с другими мгновеньями, которые все вместе и образуют общее повествование.

Действо начинается в следующий миг после того, как Иисус произнес слова о грядущем предательстве. Он молча опустил голову, а руки все еще тянутся к хлебу. Будто от камня, брошенного в пруд, от его слов начинают расходиться круги. Они распространяются от Иисуса до самых краев картины и вызывают отклик, который и составляет сюжет повествования.

Пока до учеников доходит смысл слов Иисуса, частью действия становятся следующие мгновенья, о которых рассказано в Евангелиях. У Матфея дальше говорится: "Они весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи?" А у Иоанна: "Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит". И пока три апостола, сидящие у левого края, все еще обдумывают услышанное, остальные уже встрепенулись и засыпают друг друга вопросами.

Леонардо не только умел изображать движения, выхваченные из одного мгновенья времени, он еще искусно передавал moti dell’anima — движения души. "Картины или написанные фигуры должны быть сделаны так, чтобы зрители их могли с легкостью распознавать состояние их души по их позе", — писал он. И "Тайная вечеря" стала величайшим и ярчайшим в истории искусства примером, воплотившим этот принцип.