Театральный режиссер и актер Виктор Рыжаков поделился трогательными воспоминаниями:
«Театр – это Вселенная», – любил повторять Олег Павлович. Сегодня это становится особенно очевидно. Во вселенной не стало планеты Табаков. Она разорвалась и распалась на сотни разновеликих звездочек. Но проявились очертания нового созвездия
«Витек, привет! Табаков! Есть время для старика?!» – вот так просто и неожиданно, всегда заставая врасплох, мог раздаться телефонный звонок от него. Я просто был одним из тех, кого он избрал в состав своей фокус-группы для экспертизы новой драматургии. Это была одна из его любимейших человеческих программ: открывать новые имена в литературе, драматургии, поэзии, он следил за всем происходившим в творческой художественной жизни. Много читал, а в последние годы требовал делиться с ним прочитанным, своими впечатлениями и обязательно перечитывал то, от чего другие приходили в восторг, что бурно обсуждали. Всегда был в поиске новой пьесы для своего «актерского Я», всегда ждал предложений и жадно хотел играть. Последние годы особенно…
«Олег Павлович, поверьте, эта пьеса вторична, недостойна вашего внимания», – кричал я ему в трубку, в ответ же слышал упертое и настойчивое: «А мне нравится. Тебе, что, жалко для старика 5 часов репетиции? Давай попробуем!» И мы пробовали, распределяли роли, вызывали артистов, устраивали мхатовскую читку, начинали разбирать текст, персонажей, спорить, убеждать друг друга в своей правоте. И главное, Табаков всегда мог признать свою ошибку либо ложное очарование чем-то, но всегда только после проверки боем. «Убедил!» – хитро улыбаясь и не скрывая досады, но и не без удовольствия, что сумел настоять на своем и проверить все на репетиции, произносил: «Ищем дальше! Спасибо за щедрое участие!»
На встрече с молодым поколением театральных лидеров в нашем знаменитом цимовском проекте ШТЛ в течение двух часов, не прервавшись и не присев ни на минуту, рассказывал о своем театральном и директорском опыте, переплетая все яркими и смешными театральными байками. 55 молодых, но уже набивших свои первые шишки театральных деятеля, сидели затаив дыхание и не веря, что перед ними сам Табаков, такой открытый, обаятельный, доступный и щедрый в своих уроках. И только после лекции вдруг неожиданно обнял и чуть ли не повис у меня на плече, как-то странно чуть захромал. В таком виде я сопровождал Маэстро по коридору. Только оставшись наедине за дверями моего кабинета, бледный как полотно, с выступившей испариной, он прохрипел: «Скорее беги в аптеку и купи вот такое лекарство». Я понял, насколько ему было плохо и больно. Стоя перед Табаковым буквально на коленях и втирая обезболивающее лекарство в больную ногу, я чувствовал себя полным, но счастливым идиотом. Почему не присел в аудитории, почему терпел боль и не прерывал выступления?! Перед нами был настоящий артист, самоотверженно и увлеченно, с только ему присущим обаянием и блеском до отчаяния искренне исполняющий свою роль и не испытывающий в эти минуты никакой боли».
«Иногда мне кажется, что я разгадал его настоящее желание-мечту, его большой секрет. Очень давно он поделился посетившим его откровением о том, как может быть награжден поистине отмеченный Богом артист: „Артист должен не только жить, но и умереть на сцене“. И последние два года он так беспощадно много играл и репетировал, так жадно хотел быть на сцене.
Есть три даты в году, когда я позволял себе бесцеремонно звонить на мобильный телефон Табакова: 17 августа – в его день рождения, 31 декабря и 9 Мая. День Победы был день особенный. С момента начала работы над спектаклем по роману Виктора Астафьева „Прокляты и убиты“ наши свидания 9 Мая стали еще одним особенным ритуалом. Мы с актерами готовили специальный праздничный показ про себя и про войну, про память и боль, про непобедимый дух и юмор на войне. В этот день все безоговорочно считали Табакова верховным главнокомандующим. Он помнил все и был благодарен людям и судьбе. В эти прощальные дни его очень близкий друг Сергей Глинка поделился историей, как много лет Палыч пытался разыскать могилу своего родного деда по маминой линии Андрея Францевича, который умер за 16 лет до рождения Олега. Спустя годы его разыскал Сергей Глинка, и они сообща на месте предполагаемой могилы возвели громадную стелу-крест из черного мрамора высотой три с половиной метра с надписью совсем не „от народного артиста СССР“, а с простыми словами: „Андрею Францевичу Пионтковскому от благодарных потомков“.
Он помог достроить православный храм, в котором в 2003 году обвенчался с Мариной Зудиной. Теперь он доступен для прихожан.
Если он любил кого-то, то безгранично гордился этим человеком, щедро помогал, всячески опекал и поддерживал, мог изменить жизнь до неузнаваемости и всегда давал шанс реализовать свои таланты. А если его предавали, наказывал своим невниманием и нелюбовью. И это было трудное испытание».
Свет планеты Табаков полтора года назад достиг и редакции «Антенны». Тогда вся семья – Олег Палыч, Марина Зудина с детьми Павлом и Машей – собралась на съемку. Она стала последней общей фотосессией семьи. Редакция журнала выражает соболезнования родным и близким актера.
Вячеслав Невинный – младший, актер:
«Мне с ним довелось столкнуться на сцене, когда он играл Фамусова, Миша Ефремов – Чацкого, а я – буфетчика Петрушу. Ему не требовалось времени на раскачку, вхождение в образ. Он мог выйти из машины, зайти в аудиторию и сразу начать играть на полную катушку. Это производило сногсшибательное впечатление и заставляло всех подтягиваться. Без подготовки – и вперед. Я, конечно, завидую его ученикам, всем его „цыплятам Табака“, как их ласково называли. Он назвал артистов сынками, говорил: „Сынок, ты вон там не торопись, дай зрителю на себя посмотреть, а там, может, и аплодисменты заработаешь“. Так и происходило. Он седьмым чувством чувствовал успех».
Валерий Фокин, режиссер:
«Он меня принял в театр, когда я был еще очень молодым режиссером, только что окончил институт. Свой первый спектакль в театре „Современник“ я ставил под руководством его и Галины Волчек. А „Провинциальный анекдот“ в 1973 году – это была его первая актерская работа в моей режиссуре. Он научил меня психологии театра. Как понимать, что артисты – люди особые, нервно организованные, как научиться терпеть в театре, идти на компромисс и при этом не потерять самого главного – себя. Эти вещи не преподают в театральной школе. Он помогал всем, студенты занимали у него деньги и не отдавали. Он это знал, но продолжал помогать материально. Мне он помог обменять квартиру, ездил к тогдашним начальникам, договаривался. Он был безотказным. Считал своим долгом помогать людям, которые были с ним».
Станислав Садальский, актер:
«Табаков не боялся идти на конфликт: так он защищал обездоленных, бедных. Он всегда давал деньги, и для него это всегда было какое-то наслаждение – помогать тем, кто нуждался. Однажды я от отчаяния поехал за границу и написал телеграмму Брежневу, был большой скандал. Табаков сказал: „Стас, будет плохо – я возьму все на себя, и у тебя все будет хорошо“. Он удивительный и достойный. Это личность и лидер».
Валентина Талызина, актриса (мама Римма из «Простоквашино»):
«Я знала его с 1955 года. Мы с ним вместе жили в Москве на Трифоновке. И я видела весь его рост. На сегодняшний день я могу сказать, что это великий русский артист. Когда я с ним работала и если что-то было непонятно, он объяснял быстро, доходчиво и весело. Вот этому я у него научилась. Очень жаль, что он ушел».
Егор Пазенко, актер:
«Его слова, что „надо брать“, оказались краеугольными для меня тогда и решающими. В качестве совета я запомнил его слова, что студентом нужно быть очень внимательным и старательным, иначе „будете отпадать, как груша“. И я, конечно, старался. А больше всего он меня поразил своим талантом, когда я его видел на сцене. Это мне очень много дало перед дипломом. И в эмоциональном плане как актеру. Жизненный урок, которому он меня научил, это он сам, его верность профессии. Основное, что он сделал для меня – взял к себе».
Юрий Башмет, дирижер:
«Для него главное был талант. И он не берег свой талант. Конечно, великий актер и человек, который вечно будет в нашей памяти. Очень трогательно, что вся страна так искренне отреагировала. Для меня он олицетворял в чистом виде великого актера, режиссера, учителя. Он был чистый, красивый и самодостаточный человек, не завидующий, добрый. Хотя мы в разных цехах, но общались довольно много».
Кристина Бабушкина, актриса:
«Если бы не Олег Павлович, я вряд ли осталась бы в Москве. Конкурс на его курс был бешеный – около 350 человек на место. Я ехала из Иркутска в Москву (5000 километров), серьезно подготовившись. Олег Павлович в основном брал ребят после школы. А я была одной из самых старших девочек в потоке – такая 20-летняя дылда. Помню, что в институте Олег Павлович называл меня „актрисой на вырост“. Для нас, учеников, Олег Павлович не был никогда фигурой недоступной и далекой, он был рядом, в любой момент ему можно было позвонить, даже ночью, и он готов был выслушать и помочь. Он вел нас не за руку, а под руку. Любая проблема решалась молниеносно. Один только дом для молодых сотрудников театра, где 60 человек получили квартиры, чего стоит. Наши жилищные вопросы, болезни, врачи, детские сады… Да что говорить, все время было ощущение опеки и сильного, мудрого плеча! А сейчас… Образно говоря, вот научили малыша ходить, и каждый в меру своего таланта овладел этим навыком, а избранным еще досталась волшебная палочка, на которую можно опираться, ею можно защищаться, отмахиваться, играть с ней и нуждаться в ней. А теперь у малыша эту волшебную палочку забрали – иди сам…»
Евгений Крылатов, композитор («Трое из Простоквашино», «Каникулы в Простоквашино», «Зима в Простоквашино»):
«С Табаковым мы встретились, когда работали над картиной „Достояние республики“, где он снимался вместе с Андреем Мироновым. Они играли двух противоположностей. Он исполнял роль Макара. Это была очень сложная, невыигрышная роль на фоне Миронова, который играл такого романтичного, немножко отрицательного героя. А это был такой правильный, революционный вожак. Мы для него написали с Юрием Энтиным песенку, которая называлась „Потолочки-потолки“. Но песня была заказана уже после съемок, оказалась неудачной. Она у меня есть в сборниках как невошедшая в фильм. А Олег Павлович ее исполнил потрясающе, до сих пор в голове звучит его голос. Он очень гордился этой песней.
Следующая творческая встреча у меня была с ним, когда он делал радиоспектакль по пьесе Рекемчука „Мальчики“ – про хоровое училище. И вот для этого спектакля я написал одну из лучших своих песен „Ласточка“ на слова Игоря Шаферана. Вот тогда мы встречались.
А после была „Зима в Простоквашино“, где он спел знаменитую песню. Но мотив у нее был сложный, и я понял, что ему будет сложно ее учить, поэтому я предложил ему импровизировать, а гармонь, которую написал гитарист, будет играть. Вот он играл гармонью, а он импровизировал, и получилось очень здорово, гораздо лучше, чем если бы мы написали по нотам».
«Таковы были мои творческие встречи с этим гениальным русским артистом, выдающимся деятелем театрального искусства. Для меня это внутренняя, душевная потеря, потому что это мое восхождение в кинематограф началось с картины „Достояние республики“, где снимались такие артисты, как Андрей Миронов, Кваша, Мишулин и в том числе Олег Табаков.
В „Простоквашино“ был гениальный режиссер – Владимир Попов. И он настолько точно чувствовал, что ему надо, что все сделал правильно. Роль кота Матроскина – это такое точное попадание, что он вошел в нашу в жизнь и в детство. И все остальные герои были очень точно выбраны.
Благодаря его голосу Матроскин стал лукавым, с хитрецой, очень обаятельным. Правильным с точки зрения действий – все у него продумано. Весь фокус в том, что голос Табакова был настолько уникальным и гениальным, что у другого артиста, возможно, и не было бы такого эффекта, как у Табакова, промяукивающего свою роль.
После этого он озвучил еще и кота Ваську в „Ученике волшебника“ (1984), и хозяйку кошки в „Исчезателе“ (1987) – наверняка эти роли ему достались после ошеломительного успеха „Простоквашино“, и режиссеры видели в нем кота или хотя бы того, кто любил с ними обращаться. Безусловно, в нем было это непосредственное, наивное начало, поэтому он и любил мультфильмы, сказки, с удовольствием за них брался. Ощущение мира у него было детское, отсюда и его актерское обаяние и залог его успеха. А юмор у него был совсем не детским, а большенародным, великим. Особенность его в том, что он был близок ко всем вместе и к каждому в отдельности. Такой контакт нечасто бывает. Бывают замечательные деятели искусства, но они сами по себе, а он имел контакт с каждым человеком, с которым имел дело, смотрел, слушал. Поэтому потеря этого выдающегося актера ощущается нами как личная».
Творческий путь Олега Табакова начался в 1949 году, когда он поступил в театральный кружок саратовского Дворца пионеров (сейчас это Дом творчества детей и молодежи) к педагогу Наталии Иосифовне Сухостав.
Будучи уже студентом МХАТа, он описывал этот период в одном из писем своему преподавателю (22.09.1953): «Дорогая Наталия Иосифовна!.. Я ведь помню, как я трясся, когда пришел записываться. Вы знаете, возможно, это сентиментальность, но именно эти чувства – самые чудесные, самые светлые. Вы, пожалуйста, не смейтесь, это действительно так. И я уверен, что годы пребывания в драматическом кружке Дворца пионеров останутся в моей памяти…»
Занимался Олег Табаков в кружке до окончания десятого класса (1953 год). За это время он сыграл роли в спектаклях «Снежная королева», «У лесного озера», «У нас экзамены», «Красный галстук». После окончания школы Наталья Сухостав настояла на том, чтобы Олег Табаков поехал учиться в столицу. Будучи в Москве (август 1953 года), когда решался вопрос поступления, Табаков часто писал своему педагогу.
В первом письме от 2 августа 1953 года Олег Табаков рассказал о том, как прошел первый тур поступления в МХАТ. Также он рассуждал о том, что поступить в Театр Вахтангова гораздо легче, чем в студию МХАТ и ГИТИС, но эти заведения дают общежитие, а для молодого актера в то время это имело большое значение. В письме он приложил фотокарточку, о которой сам писал так: «Я на ней похож даже не знаю на кого».
7 августа 1953 он описывает свой первый этап прохождения в ГИТИС. В конце письма Табаков спрашивает совета у своего педагога: «Это все хорошо, конечно, но вот что делать со МХАТ – прямо не знаю, как бы мне потом не пришлось жалеть. Что вы об этом думаете?»
Будучи студентом и даже после учебы Олег Павлович очень часто приезжал в родной город, помогал Дворцу творчества, друзьям и товарищам, присылал поздравительные телеграммы.
В 2015 году Табакову был установлен прижизненный памятник (рядом с тем самым Дворцом пионеров). Скульптура изображает его в роли подростка Олега Савина, персонажа кинофильма «Шумный день». Рядом с киногероем сидит маленький кот Матроскин. На открытии был и сам Олег Павлович.
— Мне довелось работать с Олегом Павловичем при записи пластинки «Али-баба и 40 разбойников», – вспоминает бард Сергей Никитин. — Мы с Виктором Берковским сочинили музыку, Вениамин Смехов – сценарий и тексты песен, а Олег Табаков играл Али-бабу. Когда он приходил на студию, это был просто праздник. Для создания восточного настроения устраивали посиделки с пловом, чаем.
В 1987 году я оставил научную работу, и Олег Павлович пригласил меня в свой театр – «Табакерку» – в качестве заведующего музыкальной частью. Я часто бывал на репетициях и видел разборы полетов. Во время каждого спектакля Табаков стоял на заднем ряду с диктофоном в руке и что-то нашептывал. А потом говорил вслух свои замечания артистам. И удивительно, но актеры хотели и ждали этого разбора. Он был и строгий отец, и веселый товарищ, иногда язвительный критик. Но все это шаг за шагом приводило к тому, что спектакль рос и оставался живым.
Комментарии