Андрей Малахов из мальчика стал мужем: наш моральный авторитет

"НО умище-то куда девать?!"

Да вы посмотрите, какой человек вырос! Андрей Малахов начинал в «Утре», затем его перерос. Перешел в прайм-тайм.

«Большая стирка». Желтее некуда. Перемывал косточки всем и каждому. И грязное белье перемывал тоже. Ну, копался в грязном белье, почему бы и нет. Считался символом желтизны и гламура, стал именем нарицательным, клеймом, фетишем.

Но умище-то куда девать?! Куда девать образованность? Над Малаховым решили поставить эксперимент

Брюки превращаются… Нет, человек превращается… из попсового мальчика в защитника бедных и несправедливо обиженных. Так появились «Пять вечеров».

«Малахов стал серьезнее!» — вся Москва была завалена этими баннерами, ни спрятаться, ни скрыться. Это была отличная социальная программа! «Шариков наоборот» — Малахов там действительно стал социальным, политичным, социально-политичным, одним словом. Адвокатом слабых, сирых и убогих перед этой новой безбашенной жизнью. Но рейтинги, черт бы их задрал… Рейтинги пошли вниз. Не одобрил наш народ такого превращения, ему, народу, подавай посмотреть, да в лучшее время, как богатые тоже плачут. И бедные плачут, только не над загубленными правами человека, а на тему, «кто пришил старушку». Не ужас, в общем, а ужас-ужас…

И тогда Малахову сказали: ну хватит уже быть серьезным. «Пусть говорят» — вот новый пароль и ответ в конце учебника. Только бы говорили!

И вот здесь произошло взросление, превращение мальчика в мужа. Исподволь, незаметно «Пусть говорят» превратилась в программу о человеческой боли, о сочувствии, о сопереживании к этой боли. В программу о нравах, в то «как это делается в России».

А еще — в программу памяти. Здесь и сейчас проявился Малахов как человек все понимающий, заступающийся. Его вечерний субботний формат — пир духа для русской интеллигенции. К нему туда приходят те, кто в принципе игнорирует отечественное ТВ, не хочет его знать. Приходят и благодарят Андрюшу за то, что вспомнил, не забыл, пригласил, поговорил.

Он умеет создать эту атмосферу. Душевностью к тем, кто оказался на обочине, бывшим кумирам, героям вчерашних дней, уважением к нынешним властителям дум, умением поддержать разговор на их уровне. И неравнодушие, безусловное неравнодушие к тому, что происходит вокруг.

Так человек перешел поверх барьеров, через формат, переделал его под себя, вдохнул новый смысл в программу. Малахов — теперь это единица сочувствия, ума и таланта. Да, как пел один «позабытый кумир», которого, к счастью, никак не могут и не хотят забыть, первый автор и исполнитель программы «Смак»: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас».

Ни в каком провластном политическом пиаре Малахов не замечен. Он очень ненавязчиво, но жестко уходит от подобных просьб. На федеральном канале — как в армии: как ты себя поставишь, так с тобой и будут обращаться. Он себя поставил, точно.

Андрей Малахов на собственном примере доказывает, что, даже работая в «низком» жанре», под пятой, присмотром тех, кто сильнее тебя, можно оставаться приличным человеком, стойким оловянным солдатиком и не портить себе карму. Репутация превыше всего!

Вы подумали, я это серьезно? Шутка это была, господа, шутка. Антиутопия. Только в каждой шутке… Нет, именно таким я Малахова и вижу, люблю и уважаю. Только куда же девать его «изнасилованных» девочек, из которых он выжимает все соки, бравых «отцов», у которых берут и берут анализы ДНК, берут и берут… А ведь так можно долго держаться. И тем не менее — еще раз: по-моему, именно у него, Малахова, на сегодня самый большой кредит доверия на нашем ТВ. Держись, Андрюша!

Украинская комедия

Наши политические ток-шоу — это что-то! Жанры самые разнообразные. Когда про Америку говорят, это может быть социальная драма, «Карточный домик», трагифарс даже, если про Трампа. Когда про Сирию — боевик, триллер «броня крепка, и танки наши быстры». Которых пока там еще нет, не бойтесь. Про внутреннюю политику — героический сериал, не иначе — «И это все о нем». Ну, с вкраплением, конечно, тех, из рубрики «Они позорят наш класс». Почему бы и нет? Лишь бы «позорники» не входили в ближний круг.

Но когда про Украину… Вот это комедия, самая настоящая. Вот это Гоголь неподражаемый. «Вечера на хуторе близ Диканьки», да.

Когда объявляется Украина, ведущие сразу улыбаются, хитро так. И подмигивают одним глазком. «Покурить и оправиться» — вот под такую вольницу проходит у нас эта тема. Смешно, не правда ли, смешно? Ну а как же!

Украина — это так весело. Потому что там живут… нет, не несчастные люди-дикари, а просто персонажи. Солоха, Черт, Вакула, кум Панас, Голова, Ткач Шапуваленко, дьяк Осип Никифорович, казак Чуб — такая вот веселая сказка или страшная — про Вия, ну, там, где Панночка.

Наши представители говорят об Украине через губу, свысока, похихикивая или же улыбаясь во все свои тридцать три зуба. Вот так старший брат реагирует на младшего. А ведь, правда, несерьезные все какие-то там, юморные, дурашливые. Украинская комедия, не иначе.

То, что там идет война, — всем по барабану. То, что люди гибнут, — ну и пусть, ведь за дело. Несчастная страна, их бы пожалеть надо. Ну а кто нас пожалеет, мы-то что, лучше?

Мы — хуже. Потому что смеемся над чужим горем, радуемся. Способствуем ему, а потом все равно смеемся. Один сплошной украинский анекдот. Или хохляцкий, кому как нравится.

«Тю! — любит дразниться Владимир Соловьев. — От ты дывысь!» Он замечательно говорит на мове, просто великолепно. Хотя это всего лишь соловьевский суржик, не более.

Все эти панночки, солохи, славы ковтуны, кумы панасы в вышиванках — объект насмешек для наших великодержавников и унижений попутно.

Это очень весело, если б не было так грустно. Местами противно. Для тех, кто еще не разучился брезговать подобным кушаньем.

И кто там от нас выступает? Городничий собственной персоной, Бобчинский и Добчинский, Тяпкин-Ляпкин, Земляника, попечитель богоугодных заведений. Записки сумасшедшего? Нет, все очень здравые люди. Все вышли из той самой известной «Шинели».

Вот ведь сказано же у Гоголя: чему смеетесь? Дальше вы знаете.