Вице-президент Международного комитета Красного Креста (МККК) Жиль Карбонье рассказал в специальном интервью ТАСС о ситуациях в Сирии, Венесуэле, Афганистане, а также ответил на вопросы о нуждах беженцев в условиях развития новых технологий.
— Как бы вы оценили уровень сотрудничества МККК и России?
— Что касается отношений МККК и Российской Федерации, то за последнее время они стали более продуктивными и конструктивными. Наш диалог стабильный как с МИД, так и с Минобороны РФ. В ноябре прошлого года мы подписали рамочное соглашение о партнерстве с РФ, согласно которому Россия становится регулярным донором МККК и готова поддерживать МККК финансово. Для нас это знак того, что Россия признает ценность и значимость МККК как нейтральной, независимой, беспристрастной гуманитарной организации, работающей в зонах конфликта. Мы также обсуждаем различные гуманитарные проблемы и ситуации, которые вызывают озабоченность.
Мы живем в полицентричном мире, и мы признаем позицию РФ и ее влияние в региональных делах и в мире
Будучи глобальной организацией, МККК видит, что в диалоге с РФ есть интересные для нас вопросы: международное гуманитарное право, ситуации в различных странах, таких как Сирия, Венесуэла, Йемен, а также других странах, где мы оказываем гуманитарную помощь. Мы совместно стремимся к содействию соблюдению международного гуманитарного права.
— В прошлом месяце вы посетили Москву. С кем вы успели встретиться?
— Основной целью моего приезда было участие в Московской конференции по международной безопасности
— Вы упомянули Венесуэлу. Какую оценку вы бы дали сложившейся там ситуации?
— Мы озабочены гуманитарной ситуацией в Венесуэле, в особенности отсутствием возможности у населения получать такие базовые услуги, как здравоохранение, водоснабжение, санитарные услуги. Мы также обеспокоены положением уязвимых категорий населения, которые не имеют источника дохода и пытаются свести концы с концами.
В связи с этим МККК увеличил масштабы своей операции в Венесуэле. Почти в три раза мы увеличили бюджет на данную страну — с 9 млн франков практически до 25 млн. Благодаря этому мы смогли увеличить поддержку больницам, в частности, оказать помощь 28 больницам и центрам первичной медицинской помощи. Также это позволяет нам проводить деятельность в обеспечении питьевой водой и, что немаловажно, в сфере оказания медпомощи мигрантам, которые выезжают из страны и отправляются в Колумбию или Бразилию.
Важно добавить, что в нашей работе в Венесуэле мы ориентируемся на принципы нейтральной и независимой гуманитарной организации. Мы оцениваем нужды населения самостоятельно и затем предоставляем гуманитарную помощь исключительно с согласия правительства Венесуэлы и всех остальных сторон, которые вовлечены в этот процесс. Мы заинтересованы в согласии правительства Мадуро. Недавно президент МККК был в Венесуэле, где встречался с президентом [Николасом] Мадуро. У нас также было достигнуто соглашение с Министерством здравоохранения о помощи. Мы не встреваем в политические дискуссии в сфере гуманитарной помощи. Мы считаем, что это должно оставаться вне политики.
— Вы отметили политическую составляющую вопроса. В частности, недавно шли большие дискуссии вокруг американской гуманитарной помощи Венесуэле. Власти республики сомневались в ее бескорыстности, и в целом атмосфера вокруг помощи этой стране обрела острый политический характер. А мог бы МККК взять на себя роль своего рода деполитизатора, посредника между Венесуэлой и теми странами, которые хотят оказать помощь ее народу? Чтобы вывести этот вопрос из политической плоскости, ведь речь идет о жизни простых людей...
— Да, я думаю, МККК мог бы предложить такие услуги. На данный момент мы расширили бюджет для Венесуэлы и обратились к странам-донорам [с просьбой] оказывать поддержку нашей работе. Мы, безусловно, готовы принять финансовую поддержку, если нам будет позволено распределять ее согласно нашему плану, который основывается на тщательном анализе гуманитарной ситуации и оценке нужд людей. Если страны-доноры заинтересованы в поддержке МККК, мы не можем не приветствовать это. Что немаловажно, в Венесуэле мы тесно работаем с местным Красным Крестом, чтобы обеспечивать помощь по всей стране не только нашими силами — у нас около 70 человек в этой стране сейчас, — но и в партнерстве с Минздравом и венесуэльским Красным Крестом.
— Расскажите, пожалуйста, о проделанной комитетом работе в Сирии. Поддерживает ли МККК контакты с официальным Дамаском? Как вы оцениваете сотрудничество с РФ в этой стране?
— Операция МККК в Сирии за последние пять лет остается одной из самых масштабных. Это отражает высочайший уровень потребности местного населения в нашей помощи. Мы обеспечиваем важные программы поддержки, которые включают в себя медицинские услуги, в том числе для раненых, а также обеспечение питьевой водой и бытовое водоснабжение для гражданского населения. Также мы работаем в сфере повышения осведомленности из-за неразорвавшихся мин и оказания помощи [пострадавшим].
Мы работаем в тесном сотрудничестве с сирийским Красным Полумесяцем. Мы навещаем содержащихся под стражей лиц, а также регистрируем их в наших списках. Посещаем лагеря, чтобы провести перепись. Это является частью нашей программы по восстановлению семейных связей. Так, мы стараемся наладить контакт между пропавшими без вести и разыскивающими их родственниками. Эта деятельность проводится в рамках конфиденциального диалога с управляющими мест содержания под стражей.
И наконец, что важно, мы взаимодействуем с вооруженными силами Сирии и со всеми вовлеченными в конфликт сторонами, обращаем их внимание на нормы международного гуманитарного права и призываем действовать в его рамках. Это необходимо для защиты гражданского населения от последствий конфликта, а также защиты тех, кто не принимает или перестал принимать участие в военных действиях из-за ранений или пленения.
Возвращаясь к вашему вопросу, в рамках этой работы у нас ведется тесный диалог с Россией на разных уровнях, как между нашей штаб-квартирой в Женеве и российским постоянным представительством, так и в Москве с министерствами иностранных дел и обороны и, наконец, с российскими представителями "на земле". Мы очень ценим этот многоуровневый диалог, так как это позволяет нам регулярно обмениваться мнениями по гуманитарным проблемам, по ситуациям, которые вызывают озабоченность, и совместно пытаться найти решение.
Учитывая, что более половины сирийского населения покинуло свои дома из-за конфликта, МККК запустило различные программы, нацеленные на восстановление доступа к жизненно необходимым услугам и инфраструктуре, без которых невозможно вернуться к нормальной жизни. Но этого недостаточно, люди начнут возвращаться тогда, когда почувствуют, что они могут иметь безопасную и продуктивную жизнь у себя на родине. Это не зависит только от гуманитарной составляющей вопроса.
Мы работаем на северо-востоке Сирии, где сейчас проживает множество людей, — это около 80–90 тыс. человек, многие из которых ранены. Многие дети осиротели, многие лишены доступа к медпомощи. У них скудное питание. Поэтому одним из приоритетов для нас является помощь этим людям.
Что касается проблемы детей-сирот, то многие из них сирийцы или иракцы, но также среди них есть масса граждан других стран — России, Таджикистана, европейских стран
Для нас задача номер один — это найти способ помочь этим детям, ставшим жертвами войны и получившим травмирующий опыт. Таким образом, помимо очевидной медицинской помощи, мы стараемся предоставлять и социально-психологическую поддержку. МККК готов оказывать помощь государствам, которые также заинтересованы в решении этой проблемы. Мы очень ценим усилия России, которая уже вернула на родину и реинтегрировала некоторых из этих детей. Однако еще очень многое предстоит сделать.
— Российские власти часто пытаются обратить внимание мирового сообщества на ситуацию в лагере Эр-Рукбан. Как вы оцениваете сложившуюся там ситуацию?
— Это хороший вопрос. До этого я в основном говорил о ситуации на северо-востоке, лагере Эль-Холь. Эр-Рукбан — это отдельная тема. Положение там сохраняется долгие годы. Некоторые гуманитарные акторы и международные организации занимались оказанием помощи и поддержки жителям лагеря. МККК старается работать в тех местах, которые представляются труднодоступными для других организаций. Мы изучили вопрос и пришли к мнению, что базовые потребности живущих в Эр-Рукбане более или менее покрываются теми гуманитарными организациями, которые заботятся о его судьбе.
Пока что мы больше вовлечены в происходящее в других районах Сирии, включая Эль-Холь, Эль-Багуз и другие места, где сравнительно недавно имели место столкновения или [где столкновения] продолжаются. Например, в приграничных с Ираком районах. МККК готов оказывать поддержку в лагере Эр-Рукбан в случае выявления такой потребности и помогать искать устойчивое решение в соответствии с международными стандартами, а также оказывать поддержку жителям этого лагеря, содействовать их добровольному возвращению с тем, чтобы соблюдались их права и уважалось их человеческое достоинство. Еще раз подчеркну, что на сегодняшний день мы не работаем активно в этом районе, не оказываем помощь в лагере Эр-Рукбан, но если такая необходимость появится, то МККК готов этим заняться.
— Недавно МККК перестал осуществлять деятельность в Афганистане из-за конфликта с движением "Талибан" (запрещено в РФ — прим. ТАСС). Ведете ли вы переговоры с талибами, чтобы возобновить работу в этой стране? Если да, как они продвигаются?
— Там мы присутствуем, предоставляя гуманитарную помощь, посещая заключенных и продвигая принципы международного гуманитарного права, десятилетиями, с 80-х годов. С тех пор мы поддерживали тесные контакты с разными сторонами конфликта, включая талибов. Мы сталкивались с разными сложностями, необходимо было обсуждать вопросы безопасности, а также получить официальное разрешение вести гуманитарную работу.
Действительно, недавно было опубликовано заявление о том, что у талибов есть вопросы к нашей деятельности в стране. Сейчас мы работаем над установлением контактов для обсуждения именно этого вопроса. Я считаю важным отметить, что мы остались верны своим принципам и продолжаем помогать и защищать афганцев. Мы будем прикладывать все усилия, чтобы возобновить нашу полномасштабную работу. Это демонстрирует то, что нам приходится общаться со всеми сторонами конфликта, чтобы хотя бы обеспечить гарантии безопасности нашим сотрудникам. Ведь мы всегда работаем без вооруженной охраны. Таким образом, для нас важно уметь договариваться, это вопрос элементарной безопасности. И мы придаем большое значение диалогу с движением "Талибан", чтобы восстановить нашу деятельность в стране и продолжить оказывать помощь людям в этой стране.
— Вы отметили правило МККК работать без вооруженной охраны. Рассматриваете ли вы возможность изменений в этом вопросе для обеспечения безопасности сотрудников и волонтеров организации? И в целом, учитывая реформистские веяния в международных структурах, возможны ли какие-то изменения в работе МККК?
— Это важный момент. Мы живем в постоянно меняющемся мире, и нам приходится адаптироваться. Но что остается неизмененным — это наши фундаментальные принципы. Мы сохраним за собой статус исключительно гуманитарной организации, которая работает на беспристрастной, нейтральной и независимой основе. Но, безусловно, нам приходится адаптироваться к условиям и идти в ногу со временем. Я уже упомянул, что мы работаем там, где нас принимают все стороны конфликта, без вооруженной охраны. В некоторых местах, где наблюдается очень высокий уровень преступности, нам пришлось обратиться к охранным услугам, чтобы наши сотрудники не стали жертвами преступников и сумели выполнить свою задачу — помочь людям, находящимся в затруднительном положении. Но мы всегда стараемся избегать таких случаев, так как мы хотим сохранять близость с теми, кто пострадал. И то доверие, которым нас одаривают эти люди, — основа нашей работы. Это дает возможность определить их нужды. А если мы станем работать, условно, в бункере с вооруженной охраной, мы потеряем эту важную связь.
С цифровой революцией, свидетелями которой мы все являемся, изменились и базовые потребности людей, оказавшихся в зонах конфликтов
Мы также используем технологии для поддержания постоянного контакта с людьми, чтобы оперативно предоставлять им необходимую поддержку, а также мы можем получить от них обратную связь, чтобы оценить качество и эффективность нашей работы. Это очень хорошо, так как это позволяет нам исправлять ошибки и недочеты, если они есть.
Еще один интересный момент. Когда мы работаем с потоками вынужденных беженцев и внутренне перемещенных лиц, первое, о чем они просят, — это не еда, не вода или медикаменты, а возможность зарядить их мобильные телефоны. Это нужно, чтобы они могли связаться со своими отцами, матерями и близкими людьми, которые могли остаться в уязвимых районах, чтобы узнать, как у них обстоят дела. Мы учли это, в частности, в Сирии. Там на наших объектах мы установили солнечные батареи, которые ночью обеспечивают светом, что важно для безопасности и что позволяет детям вечерами продолжать занятия. Также у этих установок есть USB-порты, чтобы заряжать мобильные телефоны. Это те новшества, которые мы вводим, чтобы отвечать на первостепенные нужды людей.
Беседовала Джамиля Байрамукова
Комментарии