Русский след в Chanel №5: к столетию легендарного аромата

Если еще в XIX веке производство парфюмерной продукции было в основном делом аптекарей, мыловаров и прочих блюстителей санитарно-эпидемиологических норм, то к 1910–1920 годам на парфюмерном рынке появились новые игроки: кутюрье. Начало было положено в 1911 году Полем Пуаре. Он стал первым модельером эпохи модерна, кто осмелился предложить современницам носить платья свободного кроя без корсета — эти фасоны изменили женскую моду. Однако его парфюмерная линейка Les Parfums de Rosine не возымела особого успеха. Десять лет спустя кутюрье Габриэль Бонёр Шанель тоже рискнула попытать счастья на парфюмерном поприще, и ей это удалось. Возможно, потому что Счастье (фр. Bonheur) — ее второе имя. 

Попытка №5

В первые годы после Октябрьской революции Францию наводнили русские эмигранты

Среди них был и великий князь Дмитрий Павлович, двоюродный брат императора Николая II, известный эстет, гедонист, а также соучастник убийства Распутина. На одном из светских раутов он был представлен мадемуазель Шанель, которая в ту пору спонсировала "Русские сезоны", знаменитую балетную труппу Сергея Дягилева, переживавшую не лучшие времена. 

Роман Коко Шанель и Дмитрия Павловича продлился всего год, примерно с осени 1920-го по осень 1921 года, но оставил отпечаток в жизни многих. Так, сестра Дмитрия, великая княгиня Мария Павловна, нашла временное утешение и финансовую стабильность, занявшись вышивкой для модного дома Шанель, а Дмитрий в свою очередь порекомендовал своей возлюбленной русского парфюмера Эрнеста Бо, эмигрировавшего на историческую родину после Первой мировой войны. 

Шанель поставила Бо задачу разработать аромат для женщин и про женщин: "Я хочу предложить им искусственный аромат, такой же рукотворный, как платье". Ей не нравились прямолинейные цветочные парфюмы, коими был полон рынок того времени, и сама ассоциация "женщины — цветы" казалась Коко буржуазной и старомодной. Она придерживалась минимализма во всем, не любила слишком "громкие" ароматы, вычурные флаконы и претенциозные названия. 

Имея эти вводные, Бо представил заказчице несколько из 24 уже существующих наработок, под номерами 1–5 и 20–24. Она выбрала номер 5. Кто бы мог подумать, что номер рабочего образца станет официальным названием этого парфюма, но мадемуазель Шанель рассудила так: "Мы проведем презентацию новой коллекции 5 мая, май — пятый месяц, давайте и парфюм выпустим под №5, этот номер принесет ему удачу". В мае 1921 года духи появились в продаже и моментально свели с ума покупательниц Старого, а затем и Нового Света. 

Приключения французских парфюмеров в России

Профессиональный путь Эрнеста Бо начинался в Москве на одном из крупнейших "душистых" производств конца XIX века, его старший брат и отец также работали в сфере парфюмерии. Как в начале XX века многие русские бежали от Октябрьского переворота и оказались во Франции, так столетием ранее, зеркально, Россию наводнили французские эмигранты, пострадавшие от затянувшихся драматических событий на родине: Великой буржуазной революции, наполеоновских войн, реставрации Бурбонов и т.д.  

Развитие парфюмерной отрасли в России было бы немыслимо без таких энтузиастов, как Жорж Дюфтуа, Адольф Сиу, Эмиль Бодло, и главных мэтров (и вместе с тем конкурентов) — Альфонса Ралле и Анри Брокара, чьи производства к концу XIX века будут превосходить по масштабу европейские и чьими духами будут пользоваться члены дома Романовых. 

Фабрика Альфонса Ралле была открыта в 1843 году в Москве на Вятской улице за Сущевским валом. Уже три года спустя Ралле получил звание поставщика двора его императорского величества, а изделия его мануфактуры стали завоевывать престижные международные награды. К 1850 году Ралле, видимо по личным причинам, продал фабрику своим компаньонам, но с условием, что кому бы она ни принадлежала, она должна носить его имя. Имя, кстати, сохранить не удалось. Сегодня по тому же адресу в Москве располагается национализированная после революции и, вопреки воле Ралле, переименованная косметическая фабрика "Свобода".

Ближе к концу XIX века на производстве Ралле появляется Эрнест Бо — человек, которому позже выпадет шанс создать самый желанный парфюм в истории. Сначала он попадает на стажировку, где осваивает мыловарение, а спустя пару лет под руководством местного мастера Лемерсье познает тонкости парфюмерного дела. Уже в 1907 году Бо становится техническим директором фабрики Ралле, а к 1910 году их мануфактура производит порядка 675 наименований продукции. В 1912 году к столетию Отечественной войны Бо создает прославленный парфюм "Букет Наполеона", а в 1913 году к 300-летию дома Романовых — "Букет Екатерины". 

В те же годы под крыло Лемерсье попадает и другой подающий надежды парфюмер — Август Мишель, который впоследствии перейдет на конкурирующую фабрику Брокара. К 1913 году он создаст легендарный "Любимый букет императрицы", который многие, в частности нынешнее руководство фабрики "Новая заря" (экс-мануфактура Брокара), будут считать прототипом легендарного советского парфюма "Красная Москва". 

Жизнь Августа Мишеля сложилась неоднозначно: после революции ему не удалось вовремя эмигрировать из-за проблем с документами, и он поневоле стал главным парфюмером Страны Советов. В 1924 году Мишель создал "Красную Москву", которой пользовались несколько поколений советских женщин. Однако к началу Второй мировой войны следы его теряются. Судьба Бо не менее парадоксальна: после Первой мировой он в составе Французского национального корпуса отправился бороться с большевиками на Русском Севере и служил в концентрационном лагере, созданном белыми на острове Мудьюг. В 1919 году ему удалось уехать во Францию, где он на три десятка лет стал главным парфюмером дома Chanel и помимо "пятерки" создал ряд выдающихся ароматов: Chanel №22, Cuir de Russie, Gardenia и другие.

Сегодня на просторах интернета можно встретить немало удивительных историй о родстве "Красной Москвы" и Chanel №5. Якобы повторить нечто в духе Chanel, уже получившему известность на Западе, велела супруга дипломата Вячеслава Молотова, Полина Жемчужина, курировавшая производство на "Новой заре". Эта гипотеза маловероятна — Жемчужина возглавит "Новую зарю", а затем и всю парфюмерную отрасль в СССР лишь в 1930-е. Еще более популярна легенда о том, что поскольку авторы двух парфюмов почти наверняка в начале карьеры пересекались в Москве, а в ароматах действительно есть одинаковые компоненты, то "Красная Москва" — сестра-близнец Chanel №5 и, более того, оба парфюма — всего лишь слегка переосмысленные варианты императорских "букетов" начала века. 

Вполне вероятно, что и Бо, и Мишель в своих разработках опирались на черновики из прошлого, к тому же они оба были в контексте моды и прогресса в производстве синтетических душистых веществ, однако утверждать, что ароматы как-то подозрительно похожи, — несправедливо. 

Как видно из схемы, многие пункты в списке совпадают: и в том парфюме, и в другом содержатся бергамот, иланг-иланг, жасмин, роза, ваниль. Но это не делает их клонами: в составе "Красной Москвы" суммарно порядка 60 ингредиентов, в Chanel №5 ближе к 80, и концентрация каждого из компонентов неизвестна. Не говоря о том, что под каждой отдельной "розой" в пирамиде может скрываться как дорогой абсолют грасской розы, так и комбинация дешевого фенилэтилового спирта, цитронеллола и гераниола.

Но разница слышна невооруженным носом. Центральная тема изначальной "Красной Москвы", если верить воспоминаниям советского химика и парфюмера Рудольфа Фридмана, — ирисы. Строго говоря, даже не ирисы как таковые, а иононы — синтетические душистые вещества, промышленное производство которых было налажено к началу XX века, что породило бум фиалковых и ирисовых ароматов (считается, что у этих запахов есть много общего). В "Красной Москве" процент содержания иононов доходит до 35%. Цитрусы, мускусы, жасмин, роза, гвоздика — аккомпанемент.

У Chanel №5 своя история, хотя тоже про намеренное превышение нормы — в этой композиции значительно превышена концентрация альдегидов. "Альдегиды — это огромный класс органических соединений, — объясняет Иван Сорокин, кандидат химических наук, доцент химфака МГУ. — Если в трех словах, то это то, что будет, если окислить первичный ("концевой") спирт — но не в кислоту, а чуть поменьше, не до конца. Например, если сильно окислить винный спирт, но не до разрушения углеродной цепи, то получится уксусная кислота, а если чуть послабее, то выйдет уксусный альдегид, он же ацетальдегид — обязательный ингредиент кофе и хлеба, а также главная причина похмелья в нашем организме. Если у альдегидов длинная углеродная цепь и некоторые связи в ней ненасыщенные (не одинарные, а как минимум двойные), то такие альдегиды считаются жирными".

Альдегидов в парфюмерии используется великое множество, но в данном случае речь идет именно про жирные альдегиды С-10, С-11 и С-12. И, увы, в отличие от иононов, объяснить их смысл через подобие какому-либо цветку невозможно.

Абстрактный аромат в конструктивистском флаконе

Вот лишь несколько образов, которые помогут понять, что именно жирные альдегиды как класс привносят в ароматы: восковой запах едва потухшей свечи, мыльность, чистота, крахмальная свежесть выстиранного и выглаженного белья, легкая металлическая кислинка. В каком-то смысле можно сказать, что это запах отсутствия запаха. 

И благодаря мемуарам ученика Эрнеста Бо, Константина Веригина, мы знаем, какое именно воспоминание мечтал воссоздать автор Chanel №5 при помощи этих веществ:

Конкретно в Chanel №5 в большой концентрации использованы альдегид С-10 с оттенком апельсиновой кожуры, С-11, цитрусово-зеленый с металлическими нотами, и С-12, намекающий на лилии и фиалки. Именно этими альдегидами, как полупрозрачной вуалью, прикрыта цветочная часть композиции духов: иланг-иланг, роза, жасмин. Именно альдегиды превратили этот аромат из однозначно цветочного в абстракцию на цветочную тему, что отвечало желанию Шанель сделать минималистичный аромат для женщин без явного подражания какому-либо из существующих в природе цветков.

Chanel №5 абсолютно соответствовали духу времени. Их скупое номерное название было, с одной стороны, чем-то необычным на фоне романтичных наименований тех лет ("Рококо", "Античная амбра" и т.п.), а с другой — оказалось вполне в духе безымянных композиций художника Кандинского. 

Лаконичный прозрачный флакон Chanel №5 без декоративных излишеств со строгой однотонной этикеткой идеально отвечал надвигающемуся конструктивизму и пуризму в архитектуре. В те времена дамский парфюм было принято разливать в куда более фигурные и фантазийные флаконы. Но именно этот флакон выставлен в нью-йоркском Музее современного искусства, а его образ был переосмыслен Энди Уорхолом как предмет потребительского фетиша века.

Рекламный посыл Chanel №5 за сто лет менялся неоднократно, его "продавали" и сама Коко, и Катрин Денев, и Кароль Буке, и даже Брэд Питт, а снимали выдающиеся фотографы и режиссеры XX века: Хельмут Ньютон, Патрик Демаршелье, Баз Лурман, Ридли Скотт и прочие.

"Конечно же, Chanel №5 позволяет оставаться вне времени его легендарный образ, который сто лет создавался из мифов и легенд, истории и красоты знаменитых женщин, — рассказывает Галина Анни, коллекционер и историк парфюмерии. — А также большие деньги, которые вкладывались в этот образ на техническом уровне. Превосходное качество парфюмерных ингредиентов, собственные лаборатории, штатные парфюмеры, свои поля майской розы и жасмина в Грассе — все это позволяло поддерживать неизменно высокое качество композиции. Время от времени формула адаптируется к современным требованиям — как моды, так и безопасности, однако "пятерка" всегда узнаваема. Я бы рекомендовала начинать знакомство с ней в концентрации "духи". 

По словам эксперта, у "Красной Москвы" совсем другая экономическая судьба, да и ароматический профиль, наследующий еще L’Origan дома Coty 1905 года, революционный по тем меркам, но раньше вышедший из моды. "Как "Красная Москва" в СССР, так и L’Origan в Европе и США были актуальны примерно до конца 60-х годов, а потом, с новой молодежной эпохой, вкусы изменились. Но если у вас большая парфюмерная империя, как у Chanel или Guerlain, вы можете себе позволить поддерживать свои исторические творения всеми возможными способами — рекламой и пиаром, работой над формулой и ингредиентами, выпуском фланкеров и престижных лимитированных изданий. Так, пять лет назад новый главный парфюмер Chanel Оливье Польж, сын предыдущего шеф-парфюмера Жака Польжа, выпустил Chanel №5 L’Eau, рассчитанный на более молодую аудиторию".

Абстрактный, едва раскладываемый на компоненты аромат даже по прошествии ста лет не выходит из топа самых продаваемых. Chanel №5, с одной стороны, остается символом эпохи ревущих 1920-х, а с другой, он удивительным образом не оставляет после себя старомодного шлейфа и не выдает в обладательнице принадлежность к возрасту, стране, статусу и субкультуре. Его с равной вероятностью можно обнаружить на туалетном столике строгой бизнесвумен, юной студентки, мамы в декрете и голливудской актрисы. Как отмечает исследовательница парфюмерии Лиззи Остром: "Именно этот парфюм послали бы в космос, если бы появилась такая идея". 

Дарья Донина