"Решать, кто пойдет в бой, труднее всего". Правила жизни командира спецназа

Из стройбата в спецназ

Я родился в Москве в семье милиционеров — у меня мама, папа, дедушка служили в милиции. Так передо мной даже не стоял вопрос о выборе профессии, для меня это было с детства очевидно, что буду офицером, хотя делал успехи в спорте, серьезно занимался гандболом в ЦСКА и в юности даже попал в дубль основного состава.

Но подошло время идти в армию, а мне очень хотелось послужить. Попал в стройбат в Нижнем Новгороде — не за какие-то провинности, просто отобрали из нашего призыва всех спортсменов-разрядников, высоких крепких парней, и отправили строить дома и детские садики для военных, которых выводили уже из Чехословакии, Венгрии, Германии. У нас был в армии девиз: "Бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит". Так я провел два года.

В октябре 93-го вернулся домой. А дембеля все любят, когда солдат возвращается со срочной службы, его зовут и в ФСБ, и в МВД, и в Вооруженные силы. И мне предложили попробовать силы и поступить в отряд специального назначения, недавно созданный при уголовно-исполнительной системе Москвы — тогда она входила в МВД, а позже выделилась в отдельную службу — ФСИН. Задачи отряда были почти такими, как и сейчас у нас: пресечение массовых беспорядков на территории исправительных учреждений, освобождение людей, захваченных в заложники в СИЗО и колониях, охрана персонала, розыск преступников, совершивших побег из-под стражи, охрана свидетелей, судей в громких уголовных процессах.

Конечно, хотелось в спецназ легендарной "Альфы", но это элитное подразделение к тому времени давно существовало, там внутри сложились свои традиции, устои, а меня позвали в отряд, где все начиналось с нуля, и было интересно быть свидетелем и участником его становления

Я люблю все новое и согласился. Родители меня поддержали, за что им благодарен до сих пор.

Помню, как сдавал экзамены. Бойцы считали, что я иду по блату, потому что моя кандидатура понравилась руководству отдела по исправительным делам и оно ходатайствовало за меня. А спецназ по блату не бывает, бойцам это не понравилось. Так что мне досталось больше, чем другим, были жестче требования, подбор противников для спарринга: при отборе кандидат в отряд сдает кросс, работает с грушей, проходит полосу препятствий, а потом должен по очереди драться с несколькими бойцами. 

Ребята мне задали жару, подобрали самых опытных и сильных партнеров. Уже потом, после того, как я прошел, мы с ними стали крепко дружить. 

Ранение в висок и Божий промысел

Отряд создали, потому что нужны были специалисты именно в этой сфере, а МВД хватало другой работы. Бойцы той же "Альфы" или "Витязя" привыкли действовать в других условиях — в квартирах, домах, в общественных местах. А в тюрьме — решетки на окнах, замки на дверях, шлюзовая система — это когда ты открываешь дверь, перед тобой еще одна дверь, и она не откроется, пока не закроешь предыдущую. Эту специфику нужно знать.

В 90-е, представляете, какая обстановка была в стране, за решеткой оказывались члены преступных группировок, воры, рэкетиры, тогда вовсю шел передел криминального мира. И эти люди не очень хорошо вели себя в местах лишения свободы: захватывали заложников, устраивали массовые беспорядки.

Вспомнить хотя бы события в сухумском изоляторе в 91-м году, когда убийцы и рецидивисты смогли вырваться из камер и завладеть складом оружия. Охранник тогда чудом успел запереть входную дверь, преступники остались внутри, но захватили заложников. Они провели в осаде трое суток, пока главарей в перестрелке не уничтожил спецназ "Альфы" и "Витязя".

Похожая ситуация произошла в 2006 году в СИЗО в Капотне: тогда трое уголовников, один из них был приговорен к пожизненному заключению, а второй — к 25 годам, напали на инспектора, избили его и заточили в свою камеру. Потом ворвались в административное здание, захватили в заложники тринадцать женщин — сотрудников бухгалтерии, отдела кадров и трех офицеров. Тогда уже наш спецназ там работал. К счастью, обошлось без жертв.

Одно из самых запомнившихся за службу событий — это первая командировка в Чечню в начале 95-го года, куда офицеров отряда отправили вместе со спецназом СОБРа.

При штурме города мы входили в состав экипажей бэтээров внутренних войск, а когда начались затяжные бои в Грозном, наш спецназ стоял вдоль улицы Лермонтова, блокировал район и не давал выйти из него боевикам. Дежурили на блокпостах, конвоировали захваченных боевиков.

Через две недели участия в боях, 11 января 1995 года, меня ранили. Я попал под автоматную очередь, получил касательное ранение головы, сквозное — руки и слепое — в ногу. Считаю, что остался жив благодаря Божьему промыслу: пуля пролетела между виском и каской, чиркнув по виску. Миллиметр в сторону — и она вошла бы в голову. После ранения продолжал еще полдня двигаться. Мне перебило височную артерию, фонтаном начала бить кровь, лилась из-под каски, но я сначала подумал, что это пуля попала в металл и кусок каски меня поцарапал. Уже в госпитале, когда с меня сняли повязку, увидел шрам и швы на виске. Позже меня наградили орденом Мужества и краповым беретом за тот бой.

В следующий раз я оказался в Чечне через пять лет уже в качестве заместителя командира отряда.

В 2000 году мы охраняли комплекс правительственных зданий уполномоченного представителя России в Чечне, в Гудермесе, в 2001-м — представителей Парламентской ассамблеи Европы, которые приехали в Чечню, ездили с ними по всей республике. А в 2003-м — снова правительственные здания.

Приятно удивило отношение к охране представителей Парламентской ассамблеи Европы, их профессионализм, доброжелательность.

Еще очень запомнилась встреча с криминальным авторитетом Вячеславом Иваньковым, более известным как Япончик. Мы встречали его в 2004 году, после  экстрадиции из США в Москву.

У нас была оперативная информация о том, что его хотят убить, поэтому сопровождали конвой по пути от аэропорта до следственного изолятора. С нами он был доброжелателен и вежлив, а вот с журналистами агрессивен: плевался, пытался пнуть ногой и разбить камеры, ему очень не нравилось, что его снимают и задают вопросы. 

"Делай как я", а не "Делай как я сказал"

Командиром отряда спецназа московского УФСИН я стал в 2007 году. В случае ЧП в первую очередь командир должен оценить обстановку, а потом быстро принять решение. Все очень просто. Правильные решения зависят от опыта командира. А опыт — от количества неправильных решений. Набиваешь шишки, принимая неправильные решения. Именно для этого мы проводим учения, ведь мы не только физическую силу качаем — у нас есть и тактические учения, нас загоняют в такие рамки, что мы по-любому примем неправильные решения. Но чем больше будем принимать неправильных решений на учениях, тем меньше их будет в реальной ситуации. Потом разбираем ошибки, снимаем учения на видео.

На полосе препятствий отрабатываем ловкость и выносливость, полоса имитирует городские условия: коммуникации, колодцы, заборы. Вышка позволяет тренировать высотников, потому что СИЗО в Москве есть многоэтажные, некоторые операции происходят с использованием альпинистского снаряжения. Задержание преступников, которые сбежали, тоже часто проводится в квартирах, и использование такого снаряжения необходимо. В здании с коридором, выложенным из колес, ребята тренируются освобождать заложников. Есть разные машины — и легковые, и автозак, и микроавтобус, там отрабатывают освобождение заложников из автомобилей.

Бывает, приходит кандидат на экзамены и он очень хорош физически, отличный спортсмен, реакция быстрая, но потом выясняется, что в критической ситуации он не может собраться и действовать адекватно. Кто-то впадает в ступор, кто-то становится суетливым. Такие люди, конечно, уходят.

Иногда шучу, что, став командиром, я перестал быть спецназовцем, а превратился в менеджера. Стараюсь решать проблемы бойцов, найти инструкторов, которые бы занимались с ними и повышали их подготовку. И мне очень приятно видеть их отклик.

Сложно ли быть руководителем? Мне помогает то, что я сам был бойцом и весь путь прошел сам и понимаю их проблемы. Еще понимаю, как важно для бойца, когда о тебе заботится командир. Мне важно, чтобы каждый человек из моего отряда мог прийти ко мне и рассказать о том, что его беспокоит, спросить совета или помощи.

Мне нравится подход "Делай как я", а не "Делай как я сказал", хочется быть примером для ребят. Знаете, что самое сложное в службе для меня? В экстренной ситуации я буду руководить и принимать решение, кто пойдет в бой, а кто останется в тылу. Это — труднее всего.

Бытует мнение, что десантники и спецназ очень дружны с сослуживцами. Это правда, но иначе на этой службе невозможно. Ребята роднятся во время службы, потому что много времени проводят в командировках. Представьте, что во время трехмесячной командировки в Чечню в 2003 году они жили в плацкартном вагоне.  Если они не будут дружить, ничего не получится.

Я честно могу сказать, что горжусь своим отрядом. 70 процентов бойцов в моем отряде имеют высшее образование, среди них даже есть люди с двумя высшими. В спецназе сейчас не дуболомы, это думающие офицеры, которые прекрасно понимают, что такое хорошо и что такое плохо.