Моноспектакль по Анне Карениной и повзрослевшая Золушка: как сейчас ставят классику

Хорошо известные классические тексты вроде "Трех сестер", "Анны Карениной" или "Евгения Онегина" не могут удивить зрителя сюжетом или внезапным концом. Другое дело, что понимать эти произведения можно по-разному (а не только как учат в школе), чем, собственно, и занимаются постановщики в театре. Как только режиссеры не борются со стереотипами и ожиданиями публики. Нередко они даже отказываются от текста произведения, ставя, как любят говорить, "дух произведения". А иногда, оставляя текст в покое, добавляют ему новые смыслы, подтексты, которые при обычном прочтении вообразить себе невозможно.

Июльансамбль

Центр им. Мейрхольда

Сказка о Питере Пэне здесь используется как предлог — приключенческая история не играется на сцене, хотя персонажи и их образы (сам главный герой, Венди, фея Динь-Динь и пираты) так или иначе мелькают в постановке. Действие начинается еще в холле, перед входом в зал. Зрителей просят особым методом посчитать для себя новый возраст (ведь попасть на остров Неверлэнд можно только если тебе меньше девяти лет), сказать, есть ли у них братья или сестры, и еще много чего другого.

Зрители здесь — условное обозначение: любой может стать участником постановки. Каждый из актеров подготовил свой этюд — кто-то водит экскурсии по острову, кто-то предлагает обмотаться полиэтиленовыми пакетами в защиту экологии, кто-то играет в лего, кто-то проводит одиночный пикет. Публика, свободно дрейфуя по залу, может следовать за одним героем, а может, например, присоединиться к бою подушками или даже придумать что-то свое.

Создатели говорят, что так исследуют поколение миллениалов (к которому и принадлежат все участники "Июльансамбля"), поэтому именно для них это и будет в первую очередь интересно. Но не стоит идти лишь с настроем на погружение в детство — чувства, которые можно испытать, самые разные: от болезненных экзистенциальных проблем, связанных с возрастом и собственной самореализацией, до осознания непонимания поколений и нехватки диалога с собственной матерью. А в пространстве абсолютно черного зала они могут обрести невиданный масштаб и стать теми самыми монстрами, которые жили у нас под кроватью.

Алексей Розин

Le Cirque De Charles La Tannes

Сюжет Анны Карениной известен всем еще со школьной скамьи. Никого не удивишь финалом — и так ведь все ясно, чем кончится, почему так кончится и так далее. Актриса Марина Васильева же задается другим вопросом (только не удивляйтесь) — кто все-таки убил Анну?

Это моноспектакль, Васильева — и автор, и исполнитель текста по роману Толстого. Пропустив трагическую историю представительницы высшего света России через себя, она проводит параллели с нашим временем, исследуя феномен одиночества, отторжения другими и, самое страшное, непонимания — чего же ты сам хочешь от себя. Следуя за актрисой, со временем понимаешь, что Вронский, пожалуй, не такой уж и плохой, а муж Анны — просто очередной недопонятый человек. И получается, что отрицательных персонажей тут нет, а главными злодеями становятся собственные страсти героев.

В постановке практически нет текста Толстого, каждый спектакль Марина всегда начинает по-разному, задавая вопросы залу, реагирует на них и иногда меняет канву действия. Это абсолютно живая история во всех смыслах, которая с каждым разом становится только интереснее.

Марфа Горвиц

Театр "Практика"

В основе этого спектакля — пьеса французского драматурга Жоэля Помра. Он стал открытием Авиньонского фестиваля в 2006 году, и с тех пор его работы ставят по всему миру (например, премьера "Круги" отгремела в 2013 году в МХТ им. Чехова). Он уже ставил свою пьесу "Этот ребенок" в стенах "Практики" в 2007 году, тогда же фестиваль "Новый европейский театр" привозил его спектакль "Торговцы".

Основная канва сюжета такая же, как и у сказки Шарля Перро. Ставшая уже персонажем нарицательным, претерпев множество интерпретаций и перерождений, Золушка здесь — не юная девушка, мечтающая о принце на белом коне, а мачеха и три сестры — не главные злодеи истории. Помра пытается разобраться в мотивации героев, оправдывая поступки героев, будь они добрые или не очень.

Евгений Марчелли

Театр Наций

Текст Островского тут на месте, только он подан абсолютно не так, как это может быть в любом другом театре, в любой другой интерпретации. Режиссер Евгений Марчелли горе и трагедию истории возводит в абсолют, придавая ей абсурдность, а зрителям остается только смеяться. И тут начинается самое интересное — то ли это истерика такая, то ли — вычурная постирония.

Как и любой спектакль Театра Наций, "Грозагроза" выглядит очень эффектно. На сцене — то минималистичная темнота (лишь актеры в холодном голубом свете разбираются со своими проблемами), то кирпичная серая стена с нависшими над героями зеркалами, а позади артистов — бассейн (это символ реки, омута, куда бросается Катерина), то с потолка спускается стеклянная крыша, ну и так далее. Сам режиссер признавался, что ему хотелось уйти от навязанных стереотипов вроде "луча света в темном царстве" — для него эта история в первую очередь про любовь.

Кирилл Серебренников

Гоголь-центр

Получивший множество номинаций на премию "Золотая маска" в этом году спектакль Кирилла Серебренникова до сих пор привлекает внимание и публики, и критиков. В его основе его — маленькие трагедии Александра Пушкина: "Моцарт и Сальери", "Скупой рыцарь", "Каменный гость" и "Пир во время чумы". Между делом читает рэп Хаски, которого уже неоднократно называли прообразом главного героя (одаренного художника, который получает озарение среди всей грязи, что окружает его в обычное время).

Конечно, это не обычная постановка Пушкина (это даже не обычная постановка Серебренникова). Он, как всегда, все пропускает через себя, пытаясь доказать, что текст классика как никогда актуален и жив сейчас. А то, что у него вместо лошадей мотоциклы, а вместо рояля — синтезатор, не меняет пушкинской фабулы. Наверное, Пушкин и правда писал бы так, если б жил сейчас. Другая находка режиссера — титры, которые на самом деле переводят с русского на русский, с невнятного мычания на пушкинский (на них порой транслируются как раз-таки тексты русского классика).

Константин Богомолов

Электротеатр Станиславский

Текста романа Томаса Манна в спектакле нет, но есть его дух. Сцена представляет собой полузакрытый короб со стенами, где облупившаяся краска напоминает наполовину зеленые, наполовину белые стены больниц. По сюжету Манна — герои живут и лечатся (или пытаются вылечиться) от туберкулеза в санатории в Альпах. Воздух там чист и свеж, но в атмосфере 1924 года неизбежно присутствует ощущение войны, которая уже готова разрушить привычные жизни людей, даже если они находятся в столь отдаленном месте.

В спектакле два актера — сам режиссер Константин Богомолов и его напарница Елена Морозова. Он — равнодушно перебирает листы с текстами, то лежит, то сидит. Она — задыхается от кашля, периодически выходит на авансцену и читает стихи Некрасова, Заболоцкого и Шаламова: о природе, о весне с "бледными деснами", серой осени, тоске, утрате. Читает так же — равнодушно и ровно, не интонируя конец предложения, словно ставя троеточие, что у зрителей остается лишь ощущение незаконченности, открытого финала, который должен сложиться у каждого свой, в зависимости от понимания всего этого действа.

Тут современным можно назвать не прочтение, а форму: спектакль — иммерсивный. В заброшенном особняке в центре Москвы разворачивается таинственная история семьи Альбангов (в основе — пьеса Генрика Ибсена). Перед постановкой вам выдадут маски, попросят оставить все личные вещи на входе и проведут краткий инструктаж: нельзя шуметь, нельзя трогать актеров и вмешиваться в действие, нельзя сопротивляться. Зато можно спокойно перемещаться по дому так, как вам заблагорассудится. Например, можно следовать за одним актером и узнать его историю от и до, а можно ходить по одному этажу, подглядывая в замочные скважины.

Некоторым зрителям спектакль может показаться страшным, местами это утверждение справедливо. Действительно, вас может что-то напугать — элементы хоррора там и правда присутствуют. Бывают, например, внезапные появления актеров, бывает темно. А еще вас могут взять за руку и повести куда-нибудь (если повезет). В такой момент всегда надо помнить, что это лишь спектакль, и все тут — актеры, и случиться ничего плохого не может (это не квест, который ставит целью напугать вас, это спектакль, который делался, чтобы дарить вам позитивные эмоции).

Кадрия Садыкова