Российские образовательные и культурные учреждения все активнее задумываются о создании целевых фондов — эндаументов. Однако пока в нашей стране эта практика не слишком распространена. Благотворительный Фонд Владимира Потанина проведет на Санкт-Петербургском международном культурном форуме дискуссию, где эксперты впервые обсудят практику создания целевых фондов в России и за рубежом. В преддверии этого генеральный директор фонда Оксана Орачева рассказала в интервью ТАСС, в какой стране эндаументы развиваются активнее всего и как обстоят дела с целевыми капиталами в России.
— Мне кажется, для многих слово "эндаумент" звучит пугающе и непонятно. Можно ли привести пример, который бы смягчил это впечатление?
— Мне попалась как-то одна интересная история. Не из нашего контекста, потому что у нас меньше такого опыта, но вполне применимая к России. Сегодня в благотворительности мы активно продвигаем рекуррентные платежи, то есть постоянный небольшой вклад в поддержку какой-либо организации
Речь о даме, которая привыкла помогать приюту для животных рекуррентными платежами. Каждый месяц она переводила условные 100 рублей, то есть в год — 1200. Вроде бы ничего, многие могут себе позволить. Но наступила старость, дама стала понимать, что когда-нибудь ее не станет и ее подопечные останутся без ее поддержки.
За свою жизнь ей удалось сделать накопления. Женщина посчитала, сколько нужно оставить в наследство приюту, чтобы он продолжал получать ежемесячно те же условные 100 рублей в месяц и после ее смерти, но уже в виде дохода с капитала. И завещала приюту нужную сумму. Это не огромные деньги, но она сделала доброе дело, которое не ушло вместе с ней, а осталось навсегда.
— Ваш фонд проведет на форуме дискуссию "Меценатство будущего: лучшие практики и эффективные механизмы государственно-частного партнерства", где эксперты из разных стран как раз обсудят тему эндаументов, поделятся своим опытом. Каких результатов вы ожидаете от этой дискуссии?
— Тема целевых капиталов на форуме прозвучит впервые. Это очень хорошее развитие проблематики эндаументов, потому что мы подошли к той стадии, когда не просто говорим о сотрудничестве и поддержке, а ставим их в более широкую перспективу.
Для нас тема целевых капиталов не случайна: Фонд Потанина занимается продвижением этой модели более десяти лет — с того момента, как появился закон о целевом капитале. Учредитель фонда Владимир Потанин сам активно поддерживает целевые капиталы, по его инициативе и при его поддержке, например, возникли целевые капиталы МГИМО и Эрмитажа.
— Если сравнивать ситуацию в Москве и Санкт-Петербурге с регионами — чувствуется ли перекос в сторону столиц, как это часто бывает? Какое соотношение эндаументов?
— Тема эндаументов в регионах развита меньше, чем в Москве. Поэтому мы рады, что участники из регионов приезжают на наш форум "Эндаументы", который мы ежегодно проводим в партнерстве с Московской школой управления "Сколково". Форум дает возможность посмотреть на то, что происходит в сфере, ведь во многих регионах буквально может оказаться только один эндаумент, есть такие, у кого три-четыре, но их немного. (Из всего количества зарегистрированных эндаументов больше половины находится в Москве и Санкт-Петербурге.)
Есть другие инициативы, которые выросли из продвижения этой модели, в частности, активным продвижением темы эндаументов в регионах занимается фонд "Гражданский союз" в Пензе. Они делают это уже несколько лет: организуют конференции, стажировки, приезжают с семинарами в другие города. Сотрудники фонда были участниками нашей программы "Целевые капиталы: стратегия роста" и показали хороший результат. Сегодня на базе фонда при нашей поддержке формируется Центр знаний по целевым капиталам.
В прошлом году мы запустили новую инициативу: в России создается пять центров знаний по целевым капиталам, ровно для того чтобы быть ближе к тем людям и организациям, которые задумываются об этой модели. Такие центры при нашей поддержке помимо Пензы появятся в Омске, Томске, Перми и Москве. Процесс уже идет, и это не регистрация новых организаций, а действующие организации, у которых появляется новое стратегическое направление, связанное с продвижением целевых капиталов.
Например, центр в Омске на базе Музея изобразительных искусств имени Врубеля в большей степени будет работать с организациями в сфере культуры. Кстати, опыт этого музея и Омской области будет представлен на форуме в Санкт-Петербурге.
— Где в мире активнее сегодня развиваются эндаументы? И можно ли России ориентироваться на эту страну?
— Ответ очень простой: США, там эндаументы существуют уже много лет. Однако нужно обязательно сказать "но". Да, США — лидеры с точки зрения эндаументов, но нельзя забывать, что у американских учреждений культуры и образования практически нет государственного финансирования, и это будет, конечно, не единственный, но один из основных способов поддержки социальной сферы. Поэтому неудивительно, что в Америке активно развиваются эндаументы. Чтобы сформировать бюджет университета, нужны дополнительные источники дохода, кроме, собственно, платы за обучение.
В разных странах эндаументы развиваются по-разному. Можно отметить всплеск интереса, когда многие страны Африки и Азии становились самостоятельными. Есть примеры, когда "прощался" крупный государственный долг и появлялись эндаумент-фонды, чтобы финансировать некоммерческие организации и важные для страны проекты. Такая ситуация была, например, на Филиппинах, когда на создание эндаумента фонда защиты окружающей среды были использованы средства от реструктуризации государственного долга.
Можно сказать, что где-то с середины 2000-х Европа проявила интерес к целевым капиталам. В России специальный закон появился в конце 2006 года — такой подарок к Новому году сделала Дума. А в силу он вступил в 2007-м. Практически в то же время появился аналогичный закон во Франции, поэтому мы и предложили французским коллегам поделиться своим опытом на форуме в Петербурге: в отличие от Америки и Британии, где эндаументы возникли несколько веков назад, опыт целевых капиталов во Франции нам близок: те же периоды кризисов и всего год разницы.
— В какой сфере целевые капиталы в России распространены больше — в социальной, культурной, образовательной?
— Больше всего эндаументов в образовании, как и везде, наверное, потому что это самый простой и понятный инструмент финансирования университетского образования, школьного — уже реже. У университетов десятки тысяч выпускников, к которым всегда обращаются за какой-либо поддержкой. Это необязательно эндаумент, но выпускники традиционно поддерживают свою альма-матер, выступают на мероприятиях, привлекают дополнительные ресурсы.
Понятно, почему российские университеты обратились к эндаументу и стали его активно развивать: у того же Фонда развития МГИМО — порядка 1,5 млрд рублей, у Европейского университета в Санкт-Петербурге — тоже более 1,5 млрд рублей. В сфере культуры эндаументов гораздо меньше, как и в социальной сфере, — пока считаные единицы. При этом есть довольно успешные.
Если мы посмотрим на эндаумент Эрмитажа, это вполне работающий инструмент. Наряду с другими инструментами поддержки государственного музея он позволяет сегодня делать проекты, на которые сложно найти другое финансирование, к примеру пополнение коллекции, столь важное для любого музея. Омский областной музей изобразительных искусств имени М.А. Врубеля тоже начал использовать, пусть пока небольшой, доход от целевого капитала на приобретение работ местного художника и на поддержку проекта работы с особенными детьми, который успешно идет уже несколько лет.
Интересный кейс с эндаументом у Петергофа: он достаточно большой, коллеги эффективно работают с донорами. Но хотела бы привести в пример фандрайзинговый инструмент — к сожалению, он сейчас не может быть применен, потому что изменилось законодательство, но, может быть, наш законодатель посмотрит на такие инструменты. Несколько лет назад можно было проводить частные лотереи, и эндаумент-фонд Петергофа инициировал проведение частной лотереи, доход от которой пошел в эндаумент. Во-первых, удалось собрать деньги, во-вторых, этот проект объединил сотрудников музея, что важно, потому что они все вместе делали интересное дело и тоже приобретали лотерейные билеты. Несмотря на небольшую стоимость билетов, лотерея смогла окупить проект и принести доход, а также рассказать о самом эндаументе музея.
Или мы посмотрим на эндаумент фонда академии, которую создал Борис Эйфман, — эндаумент появился практически вместе с самой академией. Учреждения культуры стали обращаться к этому инструменту все чаще. По запросам от учреждений культуры мы видим, что возникают идеи по объединению ресурсов, это уже обсуждается в сфере культуры. Возможно, стоит думать не над созданием отдельного эндаумента для каждой организации, ведь это сложно, а объединиться и поддерживать культурные проекты сообща, тем более что такой опыт уже есть, например, в Мексике.
— Ранее вы говорили, что необходимы изменения в законодательстве, чтобы упростить работу с целевыми фондами. Какие изменения нужно внести?
— Законодательство не менялось с 2012 года. Понятно, что практика деятельности нарастает. В 2006-м, когда принимался закон, многое нельзя было учесть, у России не было своего опыта. Первое, что нужно сделать сейчас, — снять разнообразные коллизии, потому что законодательство об эндаументах — это специальное законодательство, а деятельность организаций регулируется еще множеством других законов, начиная от Гражданского и Налогового кодексов и заканчивая длинным списком других. Есть еще подзаконные акты, ведомственные истории, муниципальный и региональный уровни — далеко не всегда все эти уровни и законы хорошо друг с другом соединяются.
Это создает ограничения, трудности, их можно было бы снять, и это существенно облегчило бы работу организациям. Сферы, в которых можно создавать эндаументы, четко указаны в законе — это все, что связано с некоммерческим сектором и социальной проблематикой. Однако после у нас появились понятия социально ориентированных организаций, организаций общественной пользы и т.д. Получается, что сферы, в которых работает социально ориентированная организация, не совпадают со сферами, в которых можно создавать эндаументы. Вроде бы мелочь, но это усложняет работу некоммерческим организациям, которым нужна финансовая устойчивость.
Другой пример коллизии — бюджетные учреждения культуры и образования не могут у себя внутри создать эндаумент по закону, они вынуждены делать это через специализированную организацию. Но у такой организации одна функция — формирование и пополнение целевого капитала, на что в этом случае оказывается поддержка?
Например, была попытка научного фонда развивать эндаументы в сфере науки. Организация, которая с юридической точки зрения принимает эти деньги, не занимается образованием, культурой или наукой, она занимается формированием и пополнением целевого капитала. Понятно, что целевой капитал в той же сфере, но какие-то отдельные слова, не вычищенные тексты — где-то мы используем понятие "содействие", где-то "деятельность", где-то еще что-то. Это коллизии, которые затрудняют работу: какие-то инструменты нельзя использовать в полной мере, потому что есть инструменты финансирования, которые закон о целевом капитале разрешает, ими не могут пользоваться управляющие компании, потому что фонды целевого капитала, которые являются собственниками, не являются квалифицированными инвесторами, для этого тоже надо внести изменения.
Аналогичная ситауация с законом об аудите. Фонды целевого капитала не должны проходить аудит, если у них менее 20 млн, они очень прозрачные, они отчитываются, у них много ограничений. При этом специализированная организация создается в виде фонда, а фонд всегда должен проходить аудит, даже с нулевым бюджетом.
Закон не стоит на месте, законодательство развивается, его надо все время приводить в соответствие, уточнять и, конечно, дальше надо развивать.
— Если говорить о прогнозах — можно ли предсказать ситуацию с целевыми фондами в России через 5–10 лет? О каких сроках можно говорить?
— Целевой капитал — всегда про длинные деньги и сроки, даже оценить, насколько хорошо работает фонд, можно в далекой перспективе, потому что доходность будет разная и нужно смотреть на среднюю в течение нескольких лет, а не провал сегодня и успех завтра. В этом и прелесть инструмента — он заставляет нас всех перестать жить только сегодняшним днем, а думать про завтрашний.
Я думаю, что этот инструмент будет пользоваться все большей популярностью, социальная сфера продолжает развиваться, мы видим, что средств, которые в нее поступают сегодня, недостаточно, есть потребность иметь постоянный источник дохода. Если раньше это был только государственный бюджет, то сегодня есть потребность в альтернативном источнике дохода, запрос на что-то аналогичное целевому капиталу в секторе есть, есть инструменты, уже действующие, поэтому на эндаументы все больше обращают внимание.
Вначале было сложно, не было опыта, как и в любом другом новом деле. Многие думают: "Хорошо бы посмотреть на то, что делают другие, потом я подступлюсь". Мы и видим — если вначале интересовались осторожно, сегодня все больше и больше учреждений на это смотрят и думают: "Да, есть инструмент, им можно пользоваться".
Число фондов будет расти, дальше всегда будет разрыв между крупнейшими фондами и всеми остальными. На самом деле, в той же Америке не все, как Гарвард, где 30 с лишним млрд долларов, а есть гораздо меньшие фонды, причем у крупных организаций, — такой же разрыв будет и у нас. Мне кажется, его не нужно бояться, потому что сама ценность целевого капитала не в общем объеме средств, не в том, сколько денег у тебя есть, а в том, что он позволяет делать, для чего он создавался.
В принципе, среднестатистическим для некоммерческих организаций считается финансирование до 30% бюджета из дохода от эндаумента, остальное финансируется текущими пожертвованиями. Думаю, что мы будем постепенно к этому приходить. У нас уже есть организации, в бюджете которых 10% дохода от целевого капитала. Бывает и больше — мы к этому идем.
Беседовала Наталия Крючкова
Комментарии